Андрей Белянин - Орден бесогонов

Машина остановилась в глухом переулке у высокого трёхэтажного дома готической архитектуры. Кому и каким образом удалось построить такой особняк с сияющей надписью в столице, на практически незаметном глазу пятачке, я даже не спрашивал. Если таинственный некто не потрудился защитить свой участок хотя бы изящной металлической оградой или современной сигнализацией, то это о многом говорит. Хотя бы о том, что уж ему-то бояться абсолютно некого и нечего. Он сам страх!

– Рекомендую ничему не удивляться.

Якутянка вышла из машины вслед за нами, и великолепный автомобиль удивительным образом прямо на наших глазах превратился в старый растрескавшийся гроб, покрытый лохмотьями истлевшего чёрного бархата. Гесс невольно зарычал, но я успокаивающе положил ему ладонь на загривок. Ещё не время, нас же просили не удивляться.

– Да ладно, чего вы? Приглашающая сторона дала все гарантии вашей безопасности. Так что постарайтесь сами не наломать дров. Прошу в дом!

Я вежливо кивнул, мой пёс, поджав уши и оскалив зубы, держался на полкорпуса впереди меня. Во-первых, из любопытства, а во-вторых, ненавязчиво подчёркивая свою роль как защитника и друга. Я же сунул обе руки в карманы тулупа и демонстративно расслабил плечи. В конце-то концов если кто не знает, то стрелять сквозь карман не так уж и сложно, особенно если в упор.

Так что под правой ладонью у меня был старенький, но надёжный револьвер бельгийца Нагана, а под левой пузатый флакончик со святой водой, грамм на пятьдесят. Никогда не знаешь, что именно тебе понадобится и в какой час, верно?

– Смелее. – Роскошная Якутянка распахнула перед нами тяжёлую дубовую дверь, когда мы взошли на мраморное крыльцо. – И помните главное: вы почётные гости!

– Не всех кусь? – недоверчиво покосился на меня доберман.

– Не всех сразу, – пояснил я. – И вообще, говорят, наедаться на ночь вредно.

– Есть вредно? – не поверил он. – Обманываешь собаченьку.

В этот момент нам в лицо ударил яркий свет, а по ушам резанула музыка «Незабудки». Прошу прощения, собственно музыкой это назвать сложно, а вот для зомбирования мозга самое оно!

Признаюсь, я слабо разбираюсь в тенденциях современного российского рэпа как безусловного наследника незаконнорожденной помеси чернокожего гарлемовского речитатива и классической постсоветской попсы, но то, что о поэзии там и речи не идёт, готов отстаивать даже в суде.

– Они приехали к нам!

Сквозь грохот музыкальных колонок, разноцветные огни и дикий шум к нам ринулся тощий молодой человек в строгом костюме-тройке. Лицо его было бледным, прилизанные волосы причёсаны на пробор ровно посередине, а в уголках губ запеклись две струйки крови. Вампир, что ли?

– Торжественный ужин будет наполнен свежим мясо-о…

– Заткнись, идиот. – Наша сопровождающая с размаху влепила ему звонкую пощёчину с потягом. Если кто не знает, то это значит, что её ногти пропахали четыре длинные, глубокие линии на щеке не особо умного болтуна.

– О, прошу прощения, Госпожа ночи! – взвизгнул он, падая на колени.

Якутянка сняла одну из алмазных серёг и презрительно бросила её ему под ноги. Парень буквально взвыл от счастья, на четвереньках кинувшись вылизывать голубоватым языком шпильки её сапог. Гесс, покосившись на меня, сделал вид, что его тошнит прямо на паркет.

Понимаю, но что поделаешь, есть вещи, которые лучше не применять к самому себе. Как и не спешить судить, может, у них тут просто такие традиции, почему сразу нет? Нас же не заставляют. По крайней мере, на данный момент. Потом видно будет.

Я аккуратно помог другу распаковаться, сложил его вещи на ближайший стул, и мы пошли за черноволосой чертовкой, попав прямо из чопорного парадного в огромный главный зал из гранита, хрусталя и красного дерева, где одновременно шли похороны и свадьба! Я попробую объяснить.

Зал представлял собой большую квадратную комнату с высотой потолка под шесть-семь метров, узкими, забранными бархатом окнами, более похожими на крепостные бойницы, под ногами паркет из тёмного дуба, чёрного и блестящего, как свежеразлитый мазут, но кое-где прикрытый дорогим ковролином, а стены украшены холстами великих итальянских мастеров. Я бы даже предположил, что это были подлинники.

Тематика картин, впрочем, казалась довольно однообразной – мучения святых апостолов. То есть, если вспомните, это море крови, сломанные кости, пылающие огни, содранная кожа, раскалённое железо, стальные шипы, искажённые от боли, всепрощения и христианской любви лица. Потолок выкрашен в ультрамарин, создавая иллюзию уходящего в вечность пространства.