Андрей Белянин - Орден бесогонов

Я вдруг вспомнил, что тот же отец Пафнутий когда-то говорил мне – если передать связанного Анчутку в научные лаборатории Системы, то его разберут на органы и молекулы.

– Многие наши его помнят. Кое-кто готов правую руку собственными зубами отгрызть, лишь бы дотянуться до его горла. Да, он знает, что я здесь. Возможно, уже доложил куда следует, но почему-то высшее руководство лояльно относится к нашему непростому батюшке, ему многое прощается. Из-за невозможности тронуть его Дезмо докапывается до тебя.

– Это я знаю.

– Но ты не знаешь его цели. Поговаривают, что в своём религиозном экстазе и жажде уничтожить как можно больше бесов и чертей Дезмо сам провоцирует большую войну. Чем больше крови будет у тебя на руках, тем скорее ты станешь легендой в Системе. А когда легенду убьют, – красавчик хищно облизнул тонкие алые губы, – убьют непременно, уж поверь, исключений не бывает… чернокрылый Дезмо первый поведёт ряды бесобоев на священную месть!

– И мир заполыхает снова, – тихо прошептал я.

– А ля гер ком а ля гер?

– Погоди, ты заметил, что всё это время разговаривал нормально, без всякой этой бульварной иностранщины. То есть можешь, если захочешь, да?

– Жё нё компран па, их ферштее нихт, не розумию вашу мову? – удивился он.

Ладно, скотина ты эдакая, всё равно я узнал много нового. Да, это не радовало, не все знания вызывают приступ счастья, но, как говорили старики-римляне, предупреждён, значит, вооружён!

Под окном баньки взорвалась ещё одна граната. Если бы залетела к нам внутрь, рассказывать было бы нечего, а красивый некролог о себе любимом, наверное, диктовался бы мною с розовых перистых облаков. Но, как говорится, военное счастье изменчиво. Ситуация неожиданно развернулась другим боком. Двери дровяного сарая широко распахнулись и…

– Декарт мне в печень, так у него всё-таки был танк?!

Никто не ожидал такого решительного открытия второго фронта. Фырча мотором и сминая снег гусеницами, за нас вступился старенький Т-26 с красными звёздами на башне, не знаю, каким чудом уцелевший после Финской войны. Пушка его пока молчала, но пулемёт стучал не переставая. Противник был вынужден залечь и начать перегруппировку на местности.

Пользуясь случаем, я смог хоть как-то встать сбоку, изредка отстреливая особо ретивых фрицев, но в целом они всё равно пёрли в баню как черти! И это не фигурально выражаясь.

– Почему нашим чертям в России так нравится немецкая форма времён сорок первого – сорок пятого годов?

– Ты кого спрашиваешь, камрад? Лично для меня загадка.

Лысина Сократова, да я сам себя спрашиваю, просто вслух. Но, если подумать (а под пулями, как ни странно, всегда тянет к отвлечённым размышлениям), видимо, какая-то определённая скрытая закономерность в этом есть. Значит, им оно сильно нравится, раз одеваются. Удобно, комфортно, эффектно, плюс отвечает внутренним посылам и сразу расставляет все точки над ё.

К примеру, тех же реконструкторов не заставишь выглядеть теми, кем им не хочется, верно? Понятно, что раз есть наши, советские бойцы, то должны быть и фрицы. Но решение всегда добровольное. Каждый отыгрывает своего, кому что легло на душу, кто на что способен, кому что ближе, у кого, в конце концов, возможностей больше для того или иного образа. А на другом сборе они могут свободно меняться местами, это же просто игра.

– Слева на двадцать два с четвертью.

– Есть. – Я спустил курок, макая пятачком в снег очередного рогатого унтера.

– Прямо по траверсу, на двенадцать дня.

– Якутянка?!

Я вовремя успел убрать палец с курка и чудом не выстрелить по команде Анчутки. Во-первых, послать пулю в лоб женщине – это неприлично. Тем более знакомой, с которой мы уже хоть как-то, но общались. А во-вторых, если вспомнить, чем это кончалось для всех других бесогонов, то…

На мгновение весь мир замер. То есть стрельба прекратилась, нападающие на нас черти залегли картонными фигурками, как в кино. Что-то кричащий мне безрогий красавчик так и остолбенел с распахнутым ртом, из ствола старого танка всё-таки грохнул выстрел, застыв вспышкой огня и дыма. Остановилось практически всё.

А через центр боевых действий, прямо посередине двора, словно бы и не касаясь рыхлого снега сапожками на высоком каблуке, прямиком к баньке шла изящная черноволосая красавица в песцовой шубе с алмазами на высокой груди.

– Тео, мальчик, ты не очень занят?

– Даже не знаю, как вам ответить. У нас тут, видите ли, немножечко идёт война.