Павел Майка - Мир миров [litres]

Веками насыпались и другие курганы, а самый старый из них был возведен для дочери Крака, княжны Ванды.

Нелегко было до него добраться. Теоретически восточная башня, которая защищает Первые Кадровые Врата, охватывает восточные окраины города, однако в деревне Могила первенство удерживали другие энергики. Там произошло что-то странное. Наверное, мифобомба, направленная в те места, самовольно поменяла курс и вместо того, чтобы разверзнуть ад вокруг кургана Ванды, ударила в другое место, посреди урожайных полей, с которыми не были связаны никакие легенды, где почти не селились люди. Вместо того чтобы, как большинство мифобомб, пробудить человеческие души и добыть из них энергию веры, которой могли бы воспользоваться марсианские боевые боги, готовящиеся к десанту, мифобомба пробудила нечто своеобразное, чего не ожидал никто.

Казалось, будто энергия пыталась открыть двери в другой мир. Земля истощилась за несколько минут, высохло большинство деревьев в окружающих садах и посадках, а люди сгорбились и забыли о своей прежней жизни. Они бросили работу, уселись возле своих домов и смотрели вдаль, бормоча что-то о приближающемся конце. Когда божественный десант, наконец, прибыл, вместо того чтобы черпать энергию из разбуженной веры, они столкнулись с бесконечным маразмом. Боги, совсем как люди, захирели. Уменьшились, почернели, превратились в демонов с красными глазами, светящимися под черными фуражками. Они брели по полям в своих кожаных плащах, докучая таким же мрачным коренным жителям, не причиняя им, впрочем, никакого вреда. Как люди забыли о своей жизни, так и боги забыли о своей миссии. Как выяснилось позже, они стали удивительно похожи на красных комиссаров, однако в 1916 году никто и мысли не допускал о начале Вечной Революции.

Их до сих пор можно встретить. Со временем они одичали и стали еще опаснее. Они странствовали, таская за собой целые ватаги обращенных в собственное подобие людей. Пойманных неудачников либо вербовали, либо сжирали. Они все еще светились странной могущественной энергией и мешали появлению традиционных божественных алтарей. Здесь не росли мрачные опасные леса, даже звери очень нехотя забредали сюда. Команде Кутшебы пришлось путешествовать по вымершим землям, где пейзаж разнообразили только мрачные заросли сухих деревьев, насыпанные во время войны валы и руины старых домов и форпостов.

Среди этой пустыни существовал только один оазис зелени, окружающий Курган Ванды, который противился странным энергикам и одряхлевшим богам.

Вместо того чтобы поехать на машине, Кутшеба, к нескрываемой радости Чуса, выбрал лошадей. Он взял с собой все еще обиженного Яшека и Грабинского, который сейчас был пьян в стельку. Благодаря алкоголю бывший комиссар железной дороги держался в седле ровно, имел острый глаз и твердую хватку.

Путники не выпускали из рук карабинов, которыми снабдил их Новаковский. Изготовленные в немецкой части Республики Наций, на заводах, принадлежащих одной из присвоенных марсианами мануфактур, они представляли собой новейшее изобретение оружейной инженерии. Их магазины вмещали по тридцать патронов, дальность составляла четыреста метров, а карабин мог выстрелить и сто раз в минуту, если бы только стрелок успевал его перезаряжать. Посеребренные пули (по словам Новаковского) способны сразить даже бешеного зубра, что могло пригодиться, если им придется идти сквозь Вековечную Пущу.

Кутшебу совсем не удивило, что во время тренировки на стрельбище лучше всего стрелял Грабинский. Он всаживал все пули в центр мишени, независимо от того, делал ли одиночные выстрелы или опустошал магазин очередями. В стрелковых умениях Грабинского было что-то сверхъестественное, хотя сам он утверждал, что все это только вопрос практики.

Кутшебе новые карабины не понравились. Он высоко оценил их силу огня, однако, несмотря на показательное выступление Грабинского, критично отнесся к меткости. Он предпочитал свой старый карабин Браунинга, однако вынужден был согласиться, что при встрече с черной ватагой скорострельное марсианское оружие, безусловно, будет более уместно.

– Время для нашего похода подходящее? – спросил Грабинский, когда, не побеспокоенные демонами, они углубились в Могилу настолько, что видели уже зеленеющий над коричнево-серой местностью курган. – Кажись, там по несколько раз в год пробуждаются какие-то кельтские духи.

Яшек инстинктивно перекрестился. Его жест озадачил Кутшебу. Действительно ли он был связан с христианством или просто заучил дома этот жест как один из многочисленных охранных знаков? В самом христианстве не было ничего плохого, однако там, куда они ехали, этот жест был очень нежелателен.