Даниил Ященко - Противостояние Предназначению [СИ]

-Но зачем твоему другу посылать против тебя убийц? – изумлено спросил Ариэль, тоже склонившись над мертвецом.

–Наш’хаер, диленно ассасо эт ранко. Ти крельти пео ма ис’трог. – снова доложил эльф из дворцовой охраны. – Регна Найтари содес’ка то эст ниру.

–А вот теперь исчез и шанс это узнать, – обронил Лаэрдинн, – Раненый убийца истек кровью. И сюда идет Найтари собственной персоной с отрядом гвардии. И еще, Ариэль, зачем бы Шакур это не сделал, он не намеревался убить меня. Он прекрасно знает, что в моих силах просто напросто испепелить всех его студентов вместе с ним и его академией. Тут что-то другое. Сейчас иди, а как только Тари закончит переворачивать весь замок вверх дном и устраивать дворцовой страже форменную муштру, я нанесу визит милорду Орому. Боюсь, этот инцидент – начало чего-то нового, нового витка противостояния. Наша победа оказалась слишком уж короткой и бесплодной. Что-то снова начинается, и я не уверен, что оно закончится очень уж хорошо.

-Вам здесь не рады, милорд, – повторила эльфийка, закутанная в газ. Она, как и прочие дети Элени, говорила то, что думала, не делая скидку на то, что тот, кому она это говорит, теоретически может не только погрузить островок, облюбованный сектантами в океанские пучины, но и превратить в пыль сам Эа.

–Догадываюсь, – буркнул визитер и плотнее запахнулся в свой черный плащ, защищаясь от порыва сырого ветра с океана. – Тем не менее, я не уйду, пока не сделаю то, что мне нужно.

Эльфийка кивком показала свое согласие сопроводить гостя и пошла рядом с ним, опираясь на вычурный ясеневый посох. Гости безропотно – возражать не имело смысла – оставили оружие привратнице и последовали за первой эльфийкой. Лаэрдинн шел рядом с дочерью Элени, украдкой осматривая и любуясь красотами убежища сектантов: величественными древами, до которых дракморским было еще расти и расти, уютными постройками, соперничающими друг с другом в части резных украшений, целыми морями цветов, за которыми присматривали эльфы, и на огромных стражей, представляющих из себя ожившие благодаря магии деревья. Орк Удрук держался на шаг позади и чувствовал себя весьма неуверенно из-за того, что колюще-режуще-рубящий арсенал орка пришлось отдать противной надменной эльфке. Приторная красота окружающего и окружающих была ему неприятна. Старому оркскому вождю куда милее были прокопченные хибары сородичей на высоких неприступных скалах, о которые ярится холодное море и где пиво льется бочками.

Они вошли в рощу, где среди вековых лиственных исполинов неизвестных Инквизитору пород пряталась изящная, если не сказать миниатюрная, как и все здешние постройки, беседка. В нее только что вошла эльфийка, так же как и их провожатая в газовой тунике и таком же прозрачном плаще, но без посоха, держа в руках поднос. Она молча поклонилась сидящему на коленях в беседке человеку и вышла.

–Ему тут тоже не рады, – прокомментировала спутница Лаэрдинна, – Но заботятся о нем в память о нашей сестре. Он разделяет нашу скорбь, но горюет гораздо сильнее любой из нас. Второй хуманс тоже не желанный гость, но он не причиняет беспокойств. Работает на сборе ллении и помогает плотничать. Этот же хуманс страшит сестер. Он не умеет сдерживать обуревающие его страсти, рядом с ним всегда дежурят искушенные в магии сестры. И не раз им приходилось вмешиваться.

–Вы не рады ему только из-за этого? Из-за того, что его Сила во время особо сильных переживаний создает помехи вашим ритуалам?

–Ритуалы Элени священны, Инквизитор. – парировала дочь Элени, – Это одна из причин. Еще он – мужчина, мужчина-человек, Темный и владеющий черным искусством. И из-за него погибла Аэлинн.

–Я, пожалуй, войду к нему и поговорю с ним наедине. Удрук, пожалуйста, останься здесь.

Бесшумно, как все Ночные эльфы его родины, Лаэрдинн пересек отделяющее его от беседки пространство и поднялся по трем ступенькам, нарочно стараясь стучать каблуками сапог, чтоб привлечь внимание Шэйрада. Но тот или настолько погрузился в свои думы, что не услышал шагов Инквизитора, или не захотел обращать на них внимания. За полгода в Эа он изменился: лицо заострилось и осунулось, глаза провалились и потускнели, словно их обладателю было не около двадцати пяти лет, а далеко за пятьдесят. Он был в грубой крестьянской рубахе и кожаных штанах, куда-то исчезли многочисленные украшения. Кровавый убивец сидел на коленях, в очень не характерной для него прежнего позе. Перед ним дымился поднос со свежезаваренным травяным отваром, который только что принесла эльфийка. Лаэрдинн обошел беседку и сел в такой же позе напротив Шэйрада, повел усталыми плечами, сбрасывая напряжение и губы его тронул слабый призрак улыбки.