Кэтрин Фишер - Алая шкатулка [litres]

– Сама не знаю. Она меня настигла, схватила своими когтями и уже приготовилась оторвать мне голову, а потом просто бросила. Как будто что-то отвлекло ее внимание.

Уортон с наслаждением проглотил ложку горячего томатного супа с чесноком.

– Пирс, просто нет слов. Это один из твоих шедевров. Хлеб домашней выпечки?

– Естественно. – Дворецкий красовался в лихо сдвинутом набок поварском колпаке, и у него появились новые клетчатые брюки. Он с довольным видом наблюдал за тем, как Горацио жует банан, семь кошек лакают молоко из одинаковых мисок с их именами, Джордж с Ребеккой едят суп, а Джейк пощипывает кусок хлеба. – Старая добрая еда любому поднимет настроение.

Джейк мельком глянул на Гидеона. Подменыш, обхватив себя за плечи, сидел на скамеечке у очага и задумчиво смотрел на огонь. От его еще сырой, сшитой из лоскутов одежды шел пар.

– Что теперь будешь делать? – спросил Джейк.

Гидеон пожал плечами:

– Здесь останусь. Беженец из Леса. – Он был таким бледным, словно его заморозила злость Саммер. – Поживу, пока она и сюда не доберется.

– Поешь суп, – предложил Уортон и подвинул через стол миску.

– Я не ем.

– Тогда, может, пришла пора начать. В конце концов, здесь не Саммерленд. Вдруг, если поешь, почувствуешь себя ближе к нам, смертным, и подальше от этих малоприятных существ?

Гидеон медленно выпрямился, встал и подошел к столу. Сел, с любопытством посмотрел на горячую жидкость в миске. Вдохнул насыщенный аромат.

– Суп тебя не съест, – сказал Уортон. – Скорее – ты его.

Гидеон сверкнул глазами, взял ложку, зачерпнул суп и чуть-чуть попробовал. Вытаращил глаза. Его как будто током ударило.

Джордж улыбнулся:

– И как?

– Я чувствую вкус!

– Вкус чего?

– Вкус… разного.

Гидеон замотал головой. Как им объяснить, что до этой минуты он вообще не ощущал никакого вкуса? В Саммерленде все было безвкусным. То, чем там питаются, имеет вкус праха и пожухлых листьев. Гидеон удобнее устроился за столом и быстро и решительно зачерпнул следующую ложку.

Уортон многозначительно посмотрел на Пирса.

Джейк встал из-за стола и подошел к очагу. Колыбельку предусмотрительно поставили подальше от огня. Малыш, помытый, в новых пеленках и накормленный молоком, высвободил из одеяльца кулачок и с довольным видом пускал пузыри.

Джейк присел рядом на корточки.

– Не волнуйся, – тихо, чтобы никто, кроме младенца, его не услышал, прошептал он. – Он вернется. Твой папа. Наш папа. Мы его вернем, я тебе обещаю.

Джейк прикоснулся к теплому кулачку малыша.

Брат крепко схватил его за палец.

– Ты правильно сделала, что накричала на меня тогда, – произнес Маскелайн.

Они с Ребеккой были в лаборатории.

– Что имел в виду Янус, когда сказал, что ты его учитель?

Маскелайн прикоснулся к изумрудно-зеленой сети.

– Когда-нибудь наступит день и я расскажу тебе обо всем. Обещаю. О том, как я… нашел зеркало… и о том…

– Нашел?

Ребекка подошла ближе. Высокая рыжеволосая девушка в джинсах. Такая близкая. Хотя иногда ему казалось, что с того момента, как он услышал ее плач в ночи, прошло всего несколько секунд.

– Я не думала, что ты его нашел. Считала, ты его создал.

– Бекка…

Она смотрела ему в глаза:

– Думала, что ты – Мортимер Ди и, может быть, воплощение многих людей. Полагала, что ты и зеркало вместе уже очень-очень давно.

Маскелайн приложил палец к ее губам.

– Тогда пусть это будет нашим секретом.

Они долго молчали, а потом Ребекка согласилась:

– Пусть, до поры.

Венн был один в своей башне.

Он слышал приближение весны. Слышал, как расцветает боярышник, как просыпаются пчелы, как с тихим шорохом распускаются почки на дубах, рябинах и ясенях. Чувствовал, как ветер превращается в легкий бриз. Ежи шуршали в листьях на берегу, на водной глади открыли глаза головастики, их хвостики выросли, и они уплыли в зеленую глубину озера.

Скрестив руки на груди, Венн наблюдал за тем, как выплывает Луна, как хлопают крыльями мотыльки.

Оберон чувствовал свет, и у него было такое странное ощущение, будто он только сейчас закончил откапываться из-под снежной лавины на Катра-Симбе, вырвался к ярко-синему небу и снова задышал.

Венн знал, что отошел на шаг от своей человеческой природы.

Он ждал. Наконец из темноты появился сокол.

Сокол сел на голову горгульи и пристально посмотрел на него ярко-желтым глазом с узким зрачком. Его когти крепко вцепились в камень.

Венн кивнул: