Дмитрий Байкалов - Живи, Донбасс!

— Что чешется? — забеспокоилась Вика.

— У кого что. Голова, ухо или, бывает, другие органы, — лукаво улыбнулся служивый. — Смотря чем увлекаетесь.

Вика отдала ему паспорт, который он поместил в специальное крепление на шторке кабинки, и с некоторой всё же опаской шагнула внутрь.

Снова будто из ниоткуда возник бодрящий золотистый свет — Вика в этот раз специально посмотрела наверх и не увидела там ни лампочки, ни светодиода, ничего. Служивый со своей стороны приоткрыл окошко.

— Что ж, для москвички не так уж много у тебя усиков, — вроде бы даже похвалил он.

— Каких-таких усиков?

— Это как наиболее часто посещаемые страницы в браузере: повторяющиеся действия того или иного рода в паутине создают стабильные каналы, человек со временем обрастает усиками — ну как клубника, только наоборот, они не от него растут, а к нему. Но затем по наиболее прочным каналам информация начинает передаваться в обоих направлениях. От этого мозг, говорят, сморщивается, как проросшая картошка. Но я не проверял, я ещё пока ноотехник-сержант, а это на офицерской программе проходят…

Вика так обалдела, что слегка дёрнула головой.

— Постой минутку спокойно, — попросил её ноотехник-сержант, — тут у тебя кое-что любопытное. Ха! — воскликнул он после недолгой паузы, во время которой шевелил непонятным инструментом наподобие компьютерной отвёртки поблизости от её виска. — Ваша-то спецура у тебя секретный канальчик проворонила. Ну пока даже не канальчик, такую буквально ниточку, но всё же. А всё почему?.. Потому что они смотрят на мониторе, на котором возможны помехи от паутины, а мы напрямую. Ваша спецура очень опасается олии, даже больше, чем студня, и напрямую с ней стараются не контактировать. А от неё вреда никакого нет, одна душевная бодрость… — продолжал заливаться соловьём хлопец. — Я им, конечно, докладывать не буду, просто отключу эту ниточку, иначе тебя затаскают, до Нового года на Территорию не попадёшь. Но всё же интересно — какие-такие у тебя секреты?..

Вика покраснела, затем почувствовала в голове что-то такое — будто пёрышком изнутри прошлись. Видимо, ноотехник отключил её секретный усик.

— А что, тебе в этой вашей волшебной олии мои секреты не видны?

— Ну не настолько далеко пока прогресс зашёл. По оттенку и пульсации усика можно только область определить, и то — если поднатореешь. У тебя эта ниточка касается не личного чего, не подумай, личное-то не запрещено… И не политика. Там техническое что-то было.

— Это, наверное, когда я своему бывшему молодому человеку с курсовиком помогала, много смотрела по теме. Он учится в одном вузе таком… ракеты будет строить. Сказал, что они уже на третьем курсе секретку подписывали.

— Ну это он тебе скорее наплёл, хотя… А почему разошлись? Извини, сейчас будет более чувствительно. Похоже, кто-то у нас любит сериалы… К зрительному центру прям такой мощный усище.

— Да, люблю, особенно «Шерлока» и «Теорию большого взрыва»… Смотрел? Ах!

В затылочной области что-то даже щёлкнуло — не больно, но несколько пугающе.

— Тут у тебя клемма прямо к верхнему двухолмию среднего мозга зашла. Это значит, что зрительное восприятие уже перестроено…

— Это опасно?

— Кто его знает. Как раз это и пытаемся выяснить. Меня, кстати, Володей зовут.

— Очень приятно.

— Ну вот, остался небольшой усик от соцсетей, музыкальный усик и ниточка от какого-то алиэкспресса тоненькая. Видно, ты барахло не очень любишь… — снова с одобрением сказал ноотехник Володя.

Три быстрых касания в разных участках головы, и Вика почувствовала восхитительную лёгкость — словно сняла тяжёлую меховую шапку, в которой проходила очень долго. Даже слух и обоняние будто бы обострились; про зрение она пока ничего сказать не могла, потому что видела перед собой только полметра до стенки кабинки, заполненные тепло переливающейся олией.

— Ну вот! — улыбнулся ей ноотехник Володя, открыв шторку. — На Территорию со свежей головой, как мы говорим. Правда приятно?

— Да, будто шапку сняла, да ещё и подстриглась… — Вика встряхнула головой. Вокруг был тёплый и малоснежный декабрьский день, но ей он показался свежеотмытым и ярким до ослепления чувств: в ноздри врывался запах тающего снега, она чуяла также травы и землю под ним, воспринимала запах влажного асфальта, запах кротовых нор, горький аромат акации, слышала шелест фазана в посадке, голоса лесных голубей вдалеке и оглушительную возню серых под крышей пограничного пункта. С кровли звонко падали капли, ветер приятно холодил затылок и уши, а в сизом небе уже клонилось к закату солнце, разливая по горизонту карминно-розовый свет.