Илья Мартынов - Ретенция [publisher - SelfPub]

version="1.0" encoding="utf-8"?> sf_heroic sf_social sf network_literature Илья Андреевич Мартынов 317627 Ретенция [publisher: SelfPub]

Трэй Коулман живёт в мире, где запрещено употреблять в пищу натуральные природные продукты. Скачок в развитии генной инженерии позволил человечеству выжить во время глобального катаклизма. Корпорация «Плазмида» создала миллионы тонн генно-модифицированной еды. Благодаря этому люди пережили голод. Пережила голод и семья Трэя. Но теперь Корпорация превратилась в политическую силу, которая стала жестко контролировать власть в стране. И не всем суждено выжить в ее экспериментах. Экологическая полиция следит за соблюдением законов Корпорации и казнит неугодных. Жизнь младшей сестры Трэя в опасности из-за того, что ее организм не переносит некачественные ГМО-продукты. Ей требуется серьёзное лечение. Семья Трэя бедна, и помощи ждать неоткуда. Трэй должен поверить в свои силы, чтобы защитить близких. Что если работа на Корпорацию – единственный способ обеспечить семью? Однажды Трэй знакомится с загадочной девушкой по имени Раварта. Вместе они решают вернуть себе свободу и вкус к жизни.

v 1.0 – создание fb2 – (Илья Мартынов)

v 1.01 – оптимизация обложки и дополнительное форматирование – (Colourban)

Огромный мыльный пузырь обволакивает моё лицо, он скользит по моим щекам, лбу, по кончику носа, смыкается где-то под подбородком, я жду, пока он лопнет. Но к моему удивлению он не лопается, а напротив, уплотняется и становится толще. Я не могу открыть глаза, потому что их будет колко щипать едкое мыло. Я готовлюсь к тому, что же произойдёт дальше, представляя, как горький мыльный раствор просачивается сквозь мои стиснутые губы, заполняет носовые ходы и я захлёбываюсь в попытках набрать в лёгкие воздух.

Поразительно, но мыльная пена словно размягчается, превращаясь в потоки пресной воды, затекающей в нос и уши. Вокруг меня толща воды. Я сам весь под водой. Вода везде. Я будто бы задыхаюсь. Я хочу открыть глаза. Что-то снизу толкает меня наверх. Я распахиваю глаза и рефлекторно подрываюсь с кровати, тяжело и быстро дыша. На стекле круглого окна кислотно-зелёные прямоугольные цифры высвечивают 5:45. Опять этот сон, истощающий меня изнутри. Я уже не помню, когда он пришёл в мою жизнь. Кажется, будто был со мной с рождения. В моём сне никто меня не пугает, никто за мной не охотится. Только мыльная пена, обращающаяся в воду, в которой я боюсь утонуть.

Надо бы ещё поспать, но я вряд ли усну. После подобных пробуждений обычно уже невозможно вернуть себя в сон. Сегодня мне к десяти на работу в Центр технологических исследований. Там столько безгласых угрюмцев с серыми, однообразными лицами. Даже тошно туда идти.

После часовых неудачных попыток пристроить свою голову к подушке удобным способом мои ноги сами спускаются на прохладный пол. Откуда-то снизу слегка сквозит и щекочет пальцы ступней. В круглое окно пробиваются яркие стянутые вместе снопы света. Белого, чистого и тёплого. Свет падает на полупрозрачный столик, под которым лучи раскладываются на все цвета радуги. На поверхности стола сиянием сменяют друг друга буковки и символы данных о спектре солнечного света, уровне радиации, плотности потока космических частиц и показателях магнитного поля Земли. После первых катаклизмов на планете у каждого в городе есть похожие столики. Они помогают отслеживать изменения солнечной активности и напряжённости магнитного поля планеты. Нам мало кто рассказывает о том, что случилось почти сорок лет назад.

По рассказам покойного деда, было что-то вроде мощных выбросов на солнце и сдвига тектонических плит. Мама говорит, что из-за солнца земля стала плавиться и потекла, но я думаю, что это не так. Если бы земля стала плавиться, никто бы не выжил. Земные плиты сдвинулись по какой-то другой причине. Как нам рассказывали в школе, они смещались, поднимая уровень океана, пока бо́льшая часть суши не была затоплена. Остался совсем небольшой клочок земли. Границы нашего земного острова надежды облизывает мутная вода, погребшая под собой наследие человечества. Я с трудом верю в излагаемую государством слишком стройную теорию того, почему мы все так плохо живём. Но сейчас я стараюсь об этом не думать.