Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

– Отец меня не уважает, это правда, – сказал он. – Думает, что братья более достойны трона, чем я. Хотя на самом деле это не так.

– Уверен, они тоже самое о тебе думают, – пробормотал сквозь зубы Марк.

Обан наконец нашарил искомое и поднял сосуд к свету, щурясь на полдюйма янтарной жидкости внутри.

– Правильный пленник может заставить его передумать… но есть шанс, что этого окажется недостаточно.

– Ты хочешь вырасти в глазах отца или нет? – в лоб осведомился Мануэль.

– Конечно, – Обан глотнул из бутылки. – В известных пределах.

Мануэль только что глаза не закатил.

– Тогда докажи ему, что тебя нужно воспринимать серьезно. В первый твой приход он даже слушать тебя не пожелал!

– Чертов старый идиот! – пробормотал Обан и отшвырнул бутылку.

Та обо что-то разбилась.

– Если ты приведешь ему этих двоих, он станет тебя слушать. Я пойду с тобой, скажу, что мы выследили их вместе, и как полномочный представитель Когорты дам ясно понять, что наш контакт при Неблагом Дворе – ты, и мы намерены работать только через тебя. Так ты сразу покажешься важнее.

– Значит, покажусь? – переспросил Обан.

Кьеран очень неэлегантно фыркнул.

– Я заставлю его осознать, как ты на самом деле важен, – ничтоже сумняшеся вывернулся Мануэль. – Отец поймет, сколько пользы можно извлечь из сотрудничества с тобой. Эти заложники – ключ к открытию беспрецедентных переговоров между нефилимами и Неблагим Двором. Когда каждый нефилим увидит, что вы сумели встретиться и установить взаимовыгодный мир, всем сразу станет ясно: ты и Гораций Диарборн – величайшие вожди в истории наших племен, способные заключить альянс, который оказался не по зубам нашим пращурам.

– Чего? – не сдержался Марк. – Да что ты несешь?

– А разве новой войной мы так не рискуем? – Обан нашел еще одну не совсем пустую бутылку. – Война была бы реально скверной идеей.

– Да не будет никакой войны, – устало, но все еще терпеливо сказал Мануэль. – Я же тебе уже говорил. О войне речь вообще не идет, – он бросил взгляд на пленников. – И, думается мне, Король хочет смерти Кьерана больше, чем ты думаешь.

– Потому что люди его любят, – капризным тоном сказал Обан. – Они хотят его сделать Королем. Потому что он добрый.

– Доброта для короля – не достоинство, – продолжал увещевать Мануэль. – И ваш народ в этом убедится, когда Король повесит Кьерана на стене над башенными садами.

Марк дернулся назад и чуть не насадил себя на копье.

– Ах, ты…

– Доброта – может, и нет. Зато милосердие – определенно да, – вмешался Кьеран. – Ты не обязан этого делать, Обан. Мануэль не стоит твоих усилий, а его план – сплошная ложь.

– Ты утомительно предсказуем, младший сын, – вздохнул Обан.

Он уронил бутылку, и алая жидкость побежала из горлышка на пол, как кровь.

– Я хочу трон, и я получу трон, а Мануэль поможет мне его добыть. Остальное меня не волнует. Это все, что важно, – улыбка тронула уголки его губ. – В отличие от тебя, я гоняюсь не за любовью и призраками, а только за тем, что реально.

Помни, подумал Марк, помни: ничего из этого не реально…

Обан махнул рукой.

– Сковать их вместе, найти им лошадей. Ночью мы отбываем к Неблагому Двору.

Мануэль усмехался так, что это было не только видно, но и слышно.

Когда прибыла Друзилла, Барнабас уже сидел в голливудской кофейне «101» в отдельной кабинке в виде будки для автозагара и ковырялся в тарелке весьма аппетитных на вид уэвос ранчерос. На нем были черная ковбойская шляпа-стетсон и галстук-боло, затянутый так туго, что почти душил его, – впрочем, это не мешало Барнабасу быть крайне довольным собой.

Дрю поглядела на себя в зеркальную витрину кафе. Другая стена, из имитации необработанного камня, была увешана десятками фотографий в рамочках (видимо, члены семьи и друзья владельца), в углу стоял музыкальный автомат.

Снаружи было темно, и Дрю прекрасно видела себя в витрине: темные волосы гладко зачесаны наверх, серый деловой костюм, классические шпильки (стащила у Эммы из шкафа), из макияжа только красная помада (Кит сказал: чем меньше, тем лучше).

– Ты же не хочешь выглядеть, как клоун в цирке, – сказал он и выбросил ее «румяна рассыпчатые, насыщенный розовый» через плечо, словно гранату с выдернутой чекой.

Где-то в темноте прятались Кит и Тай, готовые прийти на помощь, если что-нибудь пойдет не так. От этого ей, честно говоря, было гораздо спокойнее. Непринужденно помахивая портфелем, она прошла через зал, уставленный кожаными диванчиками цвета сливочной помадки и слоновой кости, и втиснулась в будку к Барнабасу.