Дарья Андриянова - Девятка

Эта ответственность давила на меня. Осознание, что с чертом могу общаться только я, что объяснить ему, как дышать, могу только я, возносило мою гордыню и угнетало совесть.

– Просто надуй грудь!

Черт пошатнулся так сильно, что едва не упал вместе со стулом, на который опирался. Он закрыл глаза, казалось, сосредоточившись, и, наконец, сделал первый шумный вдох. Его глаза удивленно распахнулись. Должно быть, то же самое бы почувствовал человек, рожденный слепым, но вдруг ставший зрячим. Он впервые чувствовал запахи, по его телу впервые расползался живительный воздух. Дыхание было частым и глубоким, как у спасенного утопающего. Дышал он ртом.

Душа, которая, казалось, только сейчас начала осознавать свою смерть, пролетела сквозь свое старое тело, будто пытаясь в него вселиться.

– Не пытайся, – Аод прихлопнул душу по плечу. – Теперь нашего черта ничто из этого тела не вытащит.

Душа распахнула глаза и смотрела на нас так, как смотрел в пустоту и черт, видно, не замечая и не улавливая происходящего.

– Лети восвояси, – сказал я.

Душа дернулась, отлетела от меня и смотрела с каким-то непониманием, но молчала.

– Черт, слышишь меня? – спросил я.

Он кивнул, глядя в пустоту. Слышит, но не видит.

– Приходи в себя, да будем нам тела разыскивать.

«Надо быстрее», – мысленно сказал искуситель. Видно, еще не может говорить, используя воздух.

И правда что. Перспектива того, что Сеир может сюда заявиться, меня не очень радует. А мы, как мне кажется, у него на особом счету.

Черт, наконец, выпрямился. Дыхание его успокоилось, плечи подпрыгивали уже не так резко, и вдохи стали мягкими и ровными. Он посмотрел на свои руки. Человеческие, из плоти и крови – искуситель никогда прежде не носил подобных рук, никогда прежде он не пользовался ими. Существование в Ньяде все же притупляет чувства, мы не так ярко чувствуем, не так ощущаем себя в пространстве. Да, осязание там есть, но оно скорее основано на нашем воспоминании человеческой жизни. Мы привыкли, что, если чего-то касаемся, то мы это чувствуем. Черт, возможно, никогда ничего не осязал.

Он прокашлялся, ощупал себя руками, как будто проверяя целостность своего «чехла», вместилища для души. Он повернулся в сторону и сказал:

«Идемте искать тела для вас».

– Мы с другой стороны, – я улыбнулся и помахал рукой.

Искуситель покрутил головой, и, видимо, не обнаружив нас, пошел к двери. Мы двинулись следом, на желтую пыльную улицу, наполненную унылыми людьми. Они шли, опустив головы в землю, как будто их ничего не интересовало в этом мире, как будто весь их смысл жизни – работать, чтобы купить еды, чтобы можно было работать. Как бы парадоксально это ни звучало.

Душа следовала за нами и немножко раздражала. Аод, казалось, вовсе не обращал на нее внимания, но та раз за разом пролетала сквозь свое тело в бесполезной попытке вернуться к жизни.

– Лети наверх, – сказал я и кивнул головой в небо. – И удачи на суде.

– На каком суде? – спросила душа дрожащим голосом.

– На… небесном, – неуверенно ответил я. – И защищай своего хранителя, он у тебя один.

– Какого хранителя?

Я улыбнулся, чувствуя себя знатоком. Как приятно осознать, что ты знаешь нечто, чего не знают другие, что ты можешь кого-то чему-нибудь научить.

– Своего ангела.

Душа посмотрела наверх. Ее ноги мягко оторвались от пола, и казалось, что это пугало будущего жителя небес. Он с ужасом смотрел на отдаляющуюся землю, поднимаясь все выше, пока совсем не скрылся в небесах. А мы с Аодом продолжали следовать за нашим искусителем. Он восторженно все рассматривал, как будто бы видел это впервые. Люди на него оборачивались. Его поведение, неумелая походка и по-детски удивленный взгляд озадачивали прохожих. В один момент мне даже стало казаться, будто мертвы они, а не мы. У нас есть цели, эмоции, страхи. А у этих людей пустые лица, сгорбленные тела и потупленные взоры.

Но тут мы увидели толпу. За ней ничего не разглядеть, люди стоят плотным слоем и шумят, галдят все наперебой. Черт пошел посмотреть, что же там случилось. Мы тоже.

Растолкав людей, искуситель остановился над мужчиной. Его скрючило в неестественной позе – лопатки и пятки уперлись в землю, когда спина выгнулась колесом. Он издавал нечленораздельные звуки и громко кричал, будто бы говоря на другом языке. Но я таких языков прежде никогда не слышал.

– Дорогу! – выделился в толпе женский голос.

Люди, как по команде, затихли и расступились, освобождая путь стройной девушке. Взмахнув длинными черными кудрями, которые едва не задели черта по лицу, она быстрым и уверенным шагом прошла к мученику.