Дарья Андриянова - Девятка

– Конечно, святые отличаются от других людей, – гордо вскинув голову, сказала Садрин. – Это ты подослал то темное существо? Это ты пытался омрачить светлую человеческую душу?

– Нет.

Искуситель оставался спокойным и хладнокровным. Его мимика все так же не работала, взгляд оставался мягким и как будто расфокусированным.

– Ты занял чужое тело? Ты убил человека?

Девушка бледнела на глазах, как будто сама мысль о том, что черт может творить злые вещи, ее пугала.

– Да, – спокойно ответил искуситель.

– Надо вернуть в него душу… – будто самой себе сказала Садрин. – Нужно очистить это тело от тьмы! О Величайшие! Вассил, Юарис и…

Искуситель резко рванул к Садрин и зажал ее рот ладонью.

– Только не Сеир. Не произноси это имя.

Святая взяла черта за запястье и резким движением убрала его руку.

– Это имя заставляет дрожать тебя, тот, кого назвали темнейшим?

У черта снова проявился легкий румянец на щеках. Видно, ему льстило слово «темнейший».

– Ты боишься Величайшего Сеира? – продолжала Садрин, искривляя губы в ухмылке. – Так почему же ты не упал ниц перед ним?

– Я не преклоняюсь перед архангелами, – прямо сказал искуситель.

– Да, Фетаад, ты не преклоняешься. Ты их боишься, потому что они могут выселить тебя из тела и предать огню Ньяда!

– Я долго жил в Ньяде, – сказал черт. – Там нет огня.

Святая, казалось, удивилась, но быстро взяла себя в руки и вернула уверенное лицо.

– Огонь не может существовать без воздуха, – добавил искуситель.

– Ты лжешь! Ты пытаешься омрачить мой светлый ум своей темной ложью! Ты пытаешься отвернуть меня от света!

Искуситель посмотрел на нее как на дурочку.

– Все не так, как тебе внушили архангелы, – тихо сказал черт.

Этот слишком тихий голос, казалось, успокоил святую. Черты ее лица разгладились, выглядело даже немного нежно.

– А как все, черт? Сядь да расскажи, а я сама решу, верить тебе или нет.

Черт посмотрел по сторонам, будто пытаясь разглядеть нас с Аодом, и, выдвинув стул с потертым деревом, сел за стол.

– Неприятный запах, – сказал он, морщась. – Не все злое, что тьма. Вот моя правда, святая, вот истина, в которую верят черти. Восхваляемый тобой Сеир – самое ужасное создание Бога, из всех, что я когда-либо встречал. Он – самое настоящее зло, которое грабит внутренние миры простых людей. Его Рьяд напоминает Ньяд, в котором я жил.

– Ложь! – воскликнула женщина, но искуситель не останавливался.

– Он забрал у душ грусть и радость и называет это вечным счастьем. Но это не счастье. Жители Рьяда ничем не занимаются. Они только разговаривают друг с другом, сплетничают, хотя у них редко находится для этого повод, и существуют. Представь, что ты живешь целую вечность, не имея интересов и увлечений. Не год, не десять лет. Вечность. Сначала ты отдыхаешь от Алкеонской суеты, а после тебе становится плевать. Никакого вечного счастья не существует.

Женщина задумчиво покрутила прядь волос, наматывая ее на указательный палец.

– Кому ты служишь, Фетаад? – спросила она.

– Я служу демону по имени Гортей. Хотя вернее сказать, я служил ему раньше.

– Гортей, – Святая усмехнулась. – Мне известно, что отношения между Гортеем и Сеиром достаточно напряженные. Так что, голубчик, ты просто жертва их войны и ничего более.

– Возможно, так и есть, – согласился черт. – Но я видел «правду». Всего одним глазом, но я ее видел.

– Легендарную «правду»? – женщина вскинула брови.

Мы с Аодом снова переглянулись. Эта женщина знает побольше, чем многие ангелы и черти, населяющие загробные миры.

– И что же ты там увидел?

Черт опустил веки. Он сгорбился, уголки губ опустились, и теперь он напоминал старика. Я увидел, как тьма начала исходить от черта. Она была не густой, не атакующей, а печальным мраком.

– Мне нельзя говорить. Мне нельзя было и читать. Я только открыл кое-что для себя… Оказывается, все эти годы у меня была мечта, о которой я даже не подозревал.

– Что за чушь ты несешь? Как можно не знать о собственной мечте?

На нас опустилось тепло. Мне вдруг стало очень жалко черта. Эта жалость все нарастала и нарастала странным, неестественным образом, помимо моей воли. И вдруг я понял, что эта жалость принадлежит не мне.

– Можно, – раздался печальный голос. – Можно, посвященная. Такой участи, какая выпала несчастному Фетааду, я бы не пожелал никому другому.

Святая тут же упала на колени.

– Великий Вассил! Вы пришли спасти бедную душу, изгнанную из этого тела!