Дарья Андриянова - Девятка

Живой город посреди мертвого мира душ. Именно тогда, когда я успел разочароваться в загробных мирах. Оказывается, не все так и плохо.

– Это зависит от правителей, – объяснял черт. – Нашему Рьяду не очень повезло с Сеиром. Да и Ньяду, мягко говоря, Гортей не подарок.

– Думаю, демон и должен быть злым, – предположил я.

– Демон, но не архангел, – черт улыбнулся. – Если столкнуть зло с добром, получится равновесие. Но если же столкнуть зло со злом – получится еще большее зло.

– Наверное, ты прав, – согласился я, уклоняясь от слоняющегося по дороге мальчишки.

– Странно, но у нас я совсем не видел детей, – заметил я.

– Не странно, – сказал искуситель. – Каждый архангел и демон совместно решают, кого они хотят видеть в своих городах после смерти. Если они не хотят детей – их к ним и не отправят.

Растений тут не было, как и у Сеира с Гортеем. Но улочки украшали статуи в виде деревьев, раскрашенные в разные цвета. Так получались яркие цветущие сады, которые никогда не отцветут и не увянут.

– Но и не вырастут, – заметил черт.

В центре города стоял дворец. Сразу видно отличие – он не прячется где-то за городом, наблюдая за происходящим извне. Он сидит внутри, и он открыт для посещений. Души ходят во дворе, среди них я разглядел и рабов. Но эти рабы не ведут себя так, как подобало у Гортея. Они общаются со свободными душами, один даже держит на руках младенца, чей чистый лобик никогда не пронзала раскаленная сталь.

Вобрав воздух в грудь, я почувствовал запах воздуха. Свежего, прохладного и влажного. И только теперь я понял, что черт целенаправленно идет во дворец.

– Потому что нам нужно договориться с местным архангелом, – объяснил искуситель, хотя я даже не успел обдумать вопрос. – Нужно, чтобы он пропустил нас в Алкеон. Это мог бы сделать и Гортей, но он далеко. Да и Сеир нас в Ньяд больше не пустит. Наверное.

Дворец наполняли посетители. Рабов среди них я не видел, как и чертей. Возможно, поэтому только теперь на нас стали поглядывать. Но все молчали, нам так и не пришлось услышать нелестные слова в свой адрес. Нас не прогоняли.

Черт будто бы и знал, куда идти и где искать архангела. Он поднялся по ступеням на самый верх. Над прозрачным купольным потолком виднелось яркое солнце.

Здесь мы и увидели его. В ангельском балахоне, но не ангела. Я это понял сразу, отличался он от ангела и лицом, и чем-то еще, мне недоступным и непонятным. Как будто вокруг него сфокусировался весь мир. Он источал добро. Оно пробегало по моему телу мягким теплом, начиная от пяток, заканчивая макушкой. И мне чудилось, будто это я источник добра и тепла. Мне даже казалось, как будто я начал светиться, как будто я взлетел над землей, как летал сразу после смерти.

– Приветствую в моих владениях, Ниортан де ля Карто. И тебя, черт, которого прежде звали Фетом.

Архангел слегка поклонился, а черт дрогнул. Он говорил, что у них нет имен. Врал?

– Вижу, что ты ничего не знаешь, – мягко сказал архангел. – Что же, не все ведут такую политику. Большинство демонов и архангелов предпочитают, чтобы их подчиненные не знали своих имен.

Архангел пригладил тонкими пальцами длинные черные волосы, что мягко спускались по закругленным плечам.

– Фет?.. – тихо повторил черт.

– Если быть точным, то Фетаад. Но все звали тебя Фет. Ну, а я Вассил, местный архангел.

Я кивнул, а черт все еще удивленно пялился на архангела.

– Я знаю, зачем вы пришли. Гортей написал мне с просьбой, чтобы я выслушал вас и по возможности помог тем, чем смогу помочь. Но ваши мысли могут отличаться от того, что вы можете у меня попросить.

– Можно ли мне поесть?

Я почувствовал, как краснею. Мне даже стало немножко стыдно перед чертом, ведь я не собирался просить того, что попросил.

Архангел рассмеялся. Это был не звонкий и режущий смех Сеира, а мягкий шелест листьев в теплый ветерок.

– Хорошо, Ниортан, я накормлю тебя. Ну, а ты, Фетаад?

Черт снова дернулся. Он на глазах становился прозрачным, почти невидимым.

– Я понимаю тебя, – архангел подошел к искусителю. Он положил руки на его прозрачные плечи, притянул к себе и обнял. – Я тебя понимаю, – повторил Вассил, поглаживая волосы черта, как отец. – Тебе открылась «правда», и ты всеми силами пытаешься забыть ее, пытаешься не думать об этом. Но чем сильнее твои старания, тем крепче это знание въедается в разум, тем настойчивее оно преследует тебя. Ты, Фетаад, воспринимай это иначе. Ты думай об этом. Думай о «правде», ведь это не проклятие, это дар. Думай об этом. И только тогда ты сможешь забыть.