Дарья Андриянова - Девятка

Искуситель стал вспыльчивым, обрел какую-то безрассудность, не свойственную иным чертям. Он стал живым, почти как человек . Он открыто демонстрировал свои привязанности, он не боялся говорить в лицо архангелу то, чего боятся другие. Или это Гортей на него так повлиял?

– Мы говорили с ним о «правде», – нарушил молчание черт. – Мы говорили с ним… почти как равные.

– Да? – удивился я. – И о чем же вы говорили?

– Мы говорили о том, что здесь делать нечего. Он сказал, что если я хочу спасти тебя, то нужно сбежать отсюда. Сбежать в Алкеон.

Я оторопел.

– В Алкеон? Каким образом?

Я остановился. Черт прошел несколько шагов и развернулся ко мне.

– Через дверь.

Его спокойное лицо не выражало никаких эмоций.

– Через ту дверь, через которую я пришел в Ньяд? – спросил я.

– Таких дверей много, – искуситель развернулся и продолжил путь по пустыне.

– Но сначала нам нужно найти ангела? – спросил я.

В ответ искуситель кивнул.

Мы шли на запад, в сторону заходящего солнца. Сейчас оно походило на большое красное пятно Ньяда, размытое туманом. Красноватый свет рассеивался, отражаясь от влажной почвы пустыни. Становилось прохладно.

Черт позволил мне поспать ночь, затем мы двинулись дальше. Сам искуситель не сомкнул глаз. Жутко хотелось есть, и желудок трубным гудением все чаще напоминал об этом. Но еды не было. Не было и поселений, где можно попросить еду.

Черт почти не разговаривал со мной, находясь в собственных мыслях. Он смотрел за горизонт долгим печальным взглядом. А я старался не отвлекать его от этого занятия. Авось и увидит ангела.

Я чувствовал себя одиноко даже рядом с чертом. Слишком мы мелкие в этой пустыне, а может, это она так огромна. Мысль, что внезапно ворвалась в мою голову, радовала меня. Мысль, что здесь я полностью свободен. Настолько свободен, насколько могу быть таковым. За пределами территории Сеира и Гортея.

– Но посреди пустыни, – вставил черт, развеивая мою радость.

К следующему вечеру на фоне покрасневшей линии горизонта мы увидели белое облако. Черт велел спать, а сам сел, положил локоть на согнутую в колене ногу, и смотрел вдаль, на это облако. Этой ночью мне ничего не снилось.

Когда я проснулся, черт сидел неподвижно, все в той же позе. Он даже не заметил, как я встал и отошел отлить. Белое облако приближалось и уже не сливалось с линией горизонта.

– Что это? – спросил я, одергивая черный балахон.

– Падшие, – ответил черт и поднялся. – Ангелы, которых изгнали.

Я заулыбался.

– Среди них может быть и хранитель?

Черт чуть сжал губы и, опустив голову, коротко ей мотнул.

Только к вечеру мы смогли достигнуть падших. Они остановились на расстоянии, спокойно нас разглядывая. Я стоял справа от черта и смотрел в их одинаковые холодные лица.

Один ангел выступил вперед. Должно быть, их лидер.

– Судья, – сказал он, скользнув взглядом по черту, а затем остановив его на моем лбу с растрепанной челкой.

– Привратник, – представился черт. – Со мной девятка.

Судья кивнул.

– Что делают черт и девятка в этом месте?

Руки ангела, как и его свиты за спиной, одинаково сложены на бедрах. Эта толпа выглядит истинно неживой.

– Ищем моего напарника. Он падший.

– Мы никого не встречали, – сказал ангел, продолжая сверлить мой лоб. – Вы откуда идете?

– От Сеира, – сказал искуситель.

– Сочувствую, – ангел чуть дернул головой. – Если продолжите путь на запад, найдете город. Там можно отдохнуть, не привлекая лишнего внимания.

– Благодарю, – сказал черт.

– Прощайте, – сказал судья и отправился на восток.

Толпа ангелов шла мимо нас, глядя на своего предводителя. Мы с чертом черными неподвижными пятнами выделялись на фоне их белых балахонов. А потом пошли дальше.

Еще три дня и три ночи мы шли по пустыне, останавливаясь только на мой сон. Черт не спал совсем, и я начал подозревать, что он вообще никогда не спит. Хотелось есть, но еще сильнее меня мучила жажда. Я облизывал сухим языком губы, пытаясь хоть немного их увлажнить. С огромной благодарностью к Богу за влажную землю я стаскивал с себя ночами черный балахон и голой спиной ложился на прохладную поверхность.

Когда вдали появились очертания города, я вовсе не стал ложиться. Мы шли всю ночь, наблюдая, как медленно приближаются квадратные длинные здания. Этот город отличался от города Сеира – это заметно издалека.

В городе на нас не оборачивались. Толпы ангелов и душ прогуливались вместе, не чураясь друг друга. Встречались среди этих толп и черти, выделяющиеся в толпе черными балахонами. На меня, клейменного девятью клеймами, никто не обращал внимания. Заборы огораживали частные жилые дома, квадратными коробками расставленные вдоль широкой дороги. Женщина в окне одного дома мыла посуду. На ее лбу я разглядел двойное клеймо. Мужчина и женщина вели за руки мальчишку, иногда поднимая его над землей, отчего тот звонко смеялся.