Кристал Смит - Кровоцвет [litres]

Я осторожно перетащила тело Ксана в центр треугольника, опустилась на колени, расстегнула ему рубаху и прижала ладони к его коже. Затем закрыла глаза и попробовала представить себе разделявший нас барьер, завесу, стоявшую между моим духом и его, место, в котором почти пятьсот лет Арен жила в заточении, неспособная двинуться ни вперед, ни назад. Я представляла это себе как тонкую ткань, как марлю – хрупкую. Бестелесную. А за ней – иной мир.

Я увидела все. Узлы, связи, как крошечные, так и массивные. Расположение звезд, корней и ветвей деревьев, и лей-линии, и паучью сеть сосудов, переносящих кровь из сердца к голове, рукам и легким, и снова по кругу и обратно. Я увидела три угла аклевских ворот, и цветок кровоцвета с тремя лепестками, и три красных кружочка на шелковом лоскутке. А в центре всего этого были только Ксан и я.

Настало время произнести заклинание. Последнее заклинание.

Глубоко под землей я чувствовала пульсацию магии, которая билась, как сердце.

Я сосредоточилась на потоке крови в моих сосудах, пока мое сознание не расширилось и не охватило другие связи, спрятанные внутри них, – перекрестное течение жизненной энергии, жизненной силы, толкавшей кровь вниз по сосудам. Затем я позволила силе перетечь из моих ладоней в грудь Ксана, и эта сила начала циркулировать в нем. Я направила свою жизненную энергию в его тело, приведя застоявшуюся кровь в движение, заставляя его сердце качать и качать, приказав его легким расправляться и оседать, расправляться и оседать… но его тело никогда не справилось бы с этим в одиночку, если бы рана на спине не затянулась, поэтому я приняла его рану на себя. Его кожа затянулась в тот же момент, когда моя – разошлась.

Оставалось сделать лишь одно: вернуть его дух.

Найти смерть было нетрудно, разве я не жила постоянно одной ногой на том свете?

На той стороне было вовсе не так интересно, как я всегда себе представляла. Иной мир был таким же, как и мир живых, только увиденный сквозь стекло. Две стороны медали. Одновременно и одинаковые, и разные.

На стороне смерти было холодно. Не по-зимнему холодно, когда можно согреться, распалив огонь или спрятавшись под теплым пальто. Это было холодное место, в котором тепла попросту не существовало. Однако далеко мне ходить не пришлось: Ксан находился прямо передо мной и смотрел на меня так, будто я материализовалась из воздуха. Возможно, так оно и было.

– Ты, – удивился он.

Он выглядел таким живым, что я дернулась от боли.

– Нужно было тебе сказать, – запинаясь, произнесла я, – на стене той ночью. Я должна была сказать тебе, что ты – мой. Я должна была сказать тебе правду.

Он прикоснулся ладонью к моей щеке, и его большой палец задержался на моей нижней губе. Я не могла ощущать этого физически – здесь я вообще ничего не могла ощущать, – но от его прикосновения какие-то вспышки света и звуки в моей беспокойной душе пришли в движение.

– Тогда скажи мне сейчас. – Его голос звучал мягко. – Пока я не ушел. Кто я для тебя, Аврелия?

– Все, – ответила я.

Я собрала рваные нити своей души и плотно завязала их вокруг его души. Убедившись, что держу его крепко, я толкнула Ксана через границу и заняла его место по ту сторону. Моя смерть, как и смерть Арен много лет назад, ознаменует собой конец заклинания и затянет эту брешь навсегда. Я лишь успела заметить вспышку, когда граница запечаталась, а Ксан открыл глаза.

Арен отдала последнюю искру жизни, чтобы спасти мою; сейчас то же самое я сделала для Ксана, обменяв свою жизнь на его. Моя смерть, в этом месте и в этот день, завершит миссию Арен и будет держать Ведьму взаперти глубоко внизу. Это был мой выбор, и я принимала его спокойно.

– Аврелия?

Ошеломленная, я обернулась.

– Матушка? Что ты здесь…

– Смотрю на тебя, – радостно сказала она. Она стояла на неправильной стороне. На стороне смерти. – Ты такая красавица и такая сильная.

– Нет, матушка. Нет. Тебя здесь быть не должно.

– Конечно же, я должна быть здесь, – сказала она. – Ты забыла заклинание шелкового лоскутка? Три жизни связаны с одной. Ее спасут своей ценой.

– Этого не может быть, – лихорадочно затараторила я. – Я хотела принести в жертву свою жизнь. А не твою, матушка. Я хотела совсем не этого.

– Моя милая девочка, – сказала она. Она обняла меня и держала в своих объятиях, а я вспоминала все случаи, когда обижала ее, как наказывала, когда в моей жизни что-то шло не так, хотя все ее поступки были продиктованы одной целью – чтобы я жила. – Ты захотела спасти того, кого любишь, я понимаю. Так же, как и я. Как и я.