Клэр Легран - Дитя ярости [litres]

– Пару месяцев назад, – начала Риэль неуверенным голосом, – в день Королевских скачек я услышала голос в своей голове.

«Умоляю, не надо ему все рассказывать, – поспешила предупредить ее Людивин. – Избавь его от самых страшных подробностей».

Риэль с ужасом вспомнила бесконечную тьму, трон, сделанный из человеческих костей. Свое пробуждение посреди ночи с именем Кориена на губах, призрачное прикосновение его рук к своей коже.

Она сглотнула, от стыда на глаза ее наворачивались горячие слезы.

– Он приходит ко мне во сне, и иногда даже наяву. Его голос звучал в моей голове во время испытаний. Он говорит мне…

« Продолжай», – мягко настаивала Людивин.

Риэль сжала ладонями виски, слова застревали у нее в горле.

Одрик опустился на колени рядом с ней.

– Что он тебе говорит? Как я могу тебе помочь?

Сквозь слезы, туманящие ее взор, она посмотрела во внимательные темные глаза Одрика.

– Я ему нужна, – прошептала она. – Правда, не знаю зачем. Он хочет, чтобы я ушла с ним, угрожая тем, что терпение его не беспредельно. Он уже пытался забрать меня с собой в день испытания огнем. Я отказалась и сожгла его своим пламенем, но… Не уверена, что это остановит его.

– Ты права, его это не остановит, – произнесла Людивин, – но ему некоторое время придется восстанавливать силы после того, что ты с ним сделала.

– Мало ли что ты нам тут говоришь. Почему я должен тебе верить?

Людивин вздрогнула так, словно ее ударили по лицу.

– Понимаю, вы мне больше не доверяете…

– Насколько я представляю, лгать тебе бессмысленно, не так ли?

– Это простительно с вашей стороны. Я постараюсь снова завоевать ваше доверие. – Людивин кивнула, сжав губы. – Сделаю все, что в моих силах, чтобы вы мне поверили.

– О, боже! Риэль… – Встревоженное, горькое выражение на лице Одрика разрывало сердце Риэль. – Почему ты ничего мне об этом не рассказывала?

– Я боялась. Не представляла, что ты обо мне подумаешь.

Он обхватил ее лицо ладонями, вытирая со щек слезы большими пальцами.

– Я мог бы помочь тебе.

– Я его ненавижу, – прошептала она, и это была правда. Но все же не полная правда, и она презирала себя, произнося эти слова. – Но я понятия не имею, как от него избавиться.

– Мы что-нибудь обязательно придумаем, – сказала Людивин, присаживаясь рядом с ней.

– Хочешь сказать, что ты тоже залезала в ее мысли? – голос Одрика прозвучал непривычно резко. – Как и он?

Людивин смело посмотрела ему в глаза.

– Да, уже три года, хотя была рядом с ней гораздо дольше.

– Ты сказала, что охраняла Риэль многие годы. И ты утверждаешь, что потом… после того, как Людивин умерла от лихорадки…, – произнося эти слова, Одрик выглядел совершенно несчастным, – ты заняла ее место.

– Все так. – Людивин поднялась на ноги. – Будучи заточенными в Бездне, мы, ангелы, лишились своих тел и существовали только в виде бестелесных сущностей. – Она произнесла это так просто, словно потеря телесной оболочки была совершенно обыденным делом. – Когда Кориен и я ускользнули из нашей темницы, у нас сохранилась способность захватывать тела людей, чьи души недавно покинули их.

– Премилостивые святые, – прошептал Одрик. – Ты хочешь сказать, что вы вселились в тела, в которых теперь обитаете, и управляете ими?

Людивин кивнула.

– Именно так.

– И можете это делать вечно?

– Когда я вселилась в тело Людивин, оно перестало взрослеть и останется в таком виде так долго, сколько я в нем нахожусь.

– Даже если ты упадешь с горы и разобьешься насмерть, – прошептал Одрик с печальной улыбкой на лице.

– Даже если я разобьюсь насмерть.

Он покачал головой.

– Даже не знаю, что тебе сказать. Сам не могу понять, что сейчас испытываю – гнев, страх, или, если уж быть совершенно честным, восхищение.

– Прошу вас, поймите… – произнесла Людивин, беря Риэль и Одрика за руки, – что все, что мы пережили вместе, все эти годы искренней дружбы… они бесценны для меня. Я была рядом с вами с самого вашего детства, видела, как вы росли и взрослели, и смерть Людивин глубоко опечалила меня. Я нашла утешение в том, что смогла вернуть ее вам, пусть даже таким странным способом. И запомните, мои дорогие… – прошептала она, – не сомневайтесь в моей глубокой любви к вам. За всю свою долгую по человеческим меркам жизнь я никого не любила так сильно, как вас двоих, мои друзья.

– Сейчас не могу сказать, что испытываю к тебе такие же чувства, Лю. – Одрик рассмеялся, но в голосе его чувствовалось отчаяние. – Ведь я даже не знаю, как тебя теперь называть.