Франческа Флорес: Алмазный город [litres]

В прошлом году я написала эту историю о крупном промышленном городе, который восстанавливается после гражданской войны, столкнувшей между собой технологическое и магическое начала. Он полон мистических обрядов, жертвоприношений, незаконной торговли бриллиантами, киллеров и боевиков; в нем богачи наживаются на индустриализации и враждуют с бедняками, верования и традиции которых уничтожаются. В центре сюжета – Аина Соли́с, наемная убийца, – сирота, жаждущая от жизни большего, чем способно дать ее происхождение. А выросла она в мире насилия, наркотиков и нездоровых отношений между людьми. В мире, где с девушками, у которых нет ничего, ничего хорошего и не случается.

Я тоже выросла в бедности. И в детстве, и во взрослом уже возрасте случалось мне даже не иметь крыши над головой. Правда, в старших классах я получила стипендию для обучения в элитной частной школе на другом конце нашего города, но после занятий работала, чтобы помочь маме свести концы с концами, и домой – отыскав дорогу почти на ощупь – приходила уже ночью. Соседи видели во мне, что называется, хорошую девочку: я держалась подальше от бандитских разборок, а также от наркотиков, которые косили моих сверстников десятками, лишая их будущего и даже жизни. Предпочитала сторониться любых неприятностей, хоть это и ставило меня в положение белой вороны.

Я, однако, твердо знала, зачем избегаю всего этого.

Мне приходилось обходить стороной проблемы и риски, чтобы потом рассказать о них.

Когда позднее, уже в колледже, мне было негде жить, я проводила долгие часы в библиотеке, строча сотни тысяч слов, чтобы заглушить чувство голода и не думать о том, где сегодня переночевать. И вот, несколько лет спустя, я закончила «Алмазный город»: на белые страницы кровью вылилась целая жизнь, полная боли и разочарований.

По сути своей книга эта – о девушке, которая изо всех сил пытается преодолеть обстоятельства, выкарабкаться из мира нищеты, насилия и бесконечных потерь – ради более светлого будущего. В душе ее идет борьба: остаться ли в тех условиях, которых, как ей внушали, она заслуживает, «спрятаться в них» – или тянуться к мечте. Перед вами – история о том, чем отличается подлинная здоровая любовь от удушливо-токсичной. О том, как научиться всегда, не сдаваясь, бороться за что-то лучшее и большее. В ней звучит голос миллионов бедняков.

Цель «Алмазного города» – снять негласное табу на описание нищеты и представление о том, что нищета есть нечто постыдное. Моя книга призвана пролить свет на врожденные пороки экономической системы, построенной на иерархии, и показать тех монстров, что прячутся в ее темных глубинах: наемных убийц, огромных пауков величиной с волка, а также столкнуть нас с нашими собственными потаенными страхами и «скелетами в шкафах».

Сочинение «Алмазного города» доставило мне истинное наслаждение. Надеюсь, вы тоже получите удовольствие, прочитав книгу. И спасибо, что взялись за это чтение.

Искренне ваша,

Франческа

– Хочешь знать секрет выживания?

Аина оторвала взгляд от липкого деревянного стола и широко открытыми глазами уставилась на мужчину напротив. На его губах в тусклом барном освещении играла легкая улыбка. Дальнейшие слова этого человека почти потонули в быстром ритме флейт, пьяном гомоне посетителей и топоте десятков танцующих ног.

– Надо просчитывать и замечать, – прошептал он. – Всё просчитывать и всех замечать. Просекаешь, дитя улиц?

Девочка сильно нахмурилась. В этом баре каждая несовершеннолетняя особь подходила под определение «дитя улиц», но ей все же не нравилось, когда ее так звали. «Дитя улиц» – значит «грязная», «неумытая», «бедная», «без будущего». Аина была и неумытой, и бедной, но мечты о будущем еще не совсем оставили ее. Бледное лицо незнакомца подпирал высокий стоячий воротничок. Мужчина пристально глядел на нее. Наверное, собирается предложить какую-нибудь работу? От него исходил неуловимый аромат достатка, даже богатства. Может, дело в одеколоне? Вероятно, он из тех промышленников, что сделали состояние «на пар у и стали».

– Прежде чем ты вошла, в баре находилось тридцать шесть человек. С тобой стало тридцать семь. – Он наклонился поближе, приковавшись к ней взглядом тяжело и прочно, словно кандалами. – С тех пор дверь открывалась трижды, один раз внутрь и дважды наружу. В первый раз ветер растрепал твои волосы по щекам, а в другие два – нет.