Ник Перумов: Когда мир изменился [litres]

Впереди во тьме залегало нечто ждущее, пустотелое, едва прикрытое ложными слоями воздуха и темноты. Маэстро Гольдони и впрямь превзошёл самого себя.

Ложные слои, а под ними, подобно мельничьим жерновам – целый арсенал сковывающих, обездвиживающих, дробящих и перемалывающих заклятий. Всё движущееся, не важно, живое, мёртвое или «анимированное», как выразился мэтр, оказалось бы затянуто воронкой и обращено в труху.

Очень экономно и изобретательно. Причём муки жертв предполагалось утилизовать также для поддержания основного контура чар.

Некромант видел это так же ясно, как обычный человек видит пейзаж в ясный солнечный день. Он принадлежал к старому.

– Сейчас, сейчас, – бормотал меж тем маэстро Гольдони. – Сейчас я его отзову. Ох, прекрасная синьорина, ну не тяните вы меня так за шиворот! Задушите, честное слово, потом плакать станете, вы же благородный дракон, видно сразу!

Фесс стоял, вполуха слушая забавное бормотание чародея и вглядываясь в темноту перед собой. Страж ожил, постепенно приближался, но за ним из глубины надвигалось нечто совершенно иное. Иное, не принадлежащее этому миру, такое же старое, как и сам Фесс.

Оно тоже почуяло что-то. Может быть, их. Может, стража. А может, и саму «Душу Дракона», если только не ошиблись ни Аэ, ни его собственные чувства и камень старого дракона Фреарна действительно спрятан где-то здесь, в катакомбах.

Почуяло и приближается. Странно, однако, почему та же Аэ словно ничего не замечает. Она-то ведь, как ни крути, тоже из старых времён.

– Ну? – поторопила мага нетерпеливая драконица. – Успокоил своего стража?

– Сейчас-сейчас, – пропыхтел Гольдони, проделывая сложные пассы. – Теперь прошу тишины… мне надо сосредоточиться… управляющее вербальное воздействие…

Неведомое приближалось. Слуха некроманта достигало смутное множественное эхо, эхо, отразившееся от далеко расходящихся коридоров – катакомбы получались куда обширнее его самых смелых представлений.

Обширнее и бездоннее.

– Готово! – объявил меж тем маэстро. – Можно идти смело. Вот только… вы знаете куда, прекрасная синьорина? Благородный дракон?

– Драконица, – суховато поправила мэтра Аэ. – Разве не видно?

– Ах, прекрасная синьорина, форма, избранная вами для странствия среди людей, поистине восхитительна, но посвящённым ведомо, что драконы, способные к принятию человеческого облика, не связаны условностями пола…

– Чепуха, – авторитетно бросила Аэсоннэ. – Очень даже связаны. Не болтаем больше, маэстро, а делаем дело. Твой страж уснул? Мы можем идти без необходимости, гм, вновь причинять невольный урон твоей собственности?

– Конечно! – Маэстро воспылал благородным негодованием. – Можем идти. Тут, собственно, идти можно долго. Всё вперёд и вперёд, все боковые ответвления заканчиваются глухими тупиками, я проверял…

– Вы потратили немало времени, обследуя эти катакомбы, мэтр, – негромко заметил некромант. Всё внимание его приковано было сейчас к идущему из глубины эху. Ожившая там форма двигалась, перемещалась – и приближалась, медленно, изгибами и извивами, но приближалась.

– Я-то? О нет, синьор Фесс. Сам я сюда не ходил, помилуй, Боже. Запустил пару доглядчиков, сработал на скорую руку… они, пока не выдохлись, ушли довольно глубоко. Нет тут ничего, никаких тайн, никаких лабиринтов. Один главный тоннель, от него отводы, как ветви от главного ствола. Вот и всё. Я, признаться, даже разочаровался слегка.

Страж и впрямь утих, словно заснув. Правда, чарам маэстро Гольдони Фесс всё равно не доверял. Что-то странное творилось в этих подземельях, словно некто или нечто только и ждало его появления, чтобы пробудиться – но для чего?

Страж замер, но Фесс так и не сдвинулся с места. Он позволял себе плыть сейчас по течению, в странной уверенности, что справится. Что справится с любой опасностью, что может поджидать его в этих коридорах. В конце концов, мир изменился, а он – нет.

Так, во всяком случае, ему хотелось думать.

– А куда это вы тащите моего котика? – вдруг прозвучал за их спинами негодующий голосок, так что мэтр Гольдони весь аж содрогнулся.

Аэсоннэ резко обернулась, не выпуская ворота чародея.

В проходе стояла, уперев руки в бока, зеленоглазая и рыжеволосая Марица. У неё над плечом плавал сам по себе, ничем не поддерживаемый, ярко-жёлтый огонёк.

Масляными лампами она не заморачивалась.

Ведьмочка оделась подходяще, в свободную кожаную куртку и целомудренно широкие порты, не позволявшие видеть очертания наверняка стройных и уж точно весьма длинных ног. Широкий кожаный пояс был весь прямо-таки увешан какими-то сумочками-зепьми, петлями для скляниц и тому подобным.