Макс Корбин - Последний экзамен колдуна [litres]

– Брайс?

Логан кивнул.

– Я тебе больше скажу, Эван отыскал след Саймона.

– Где?

– Вот сам и спросишь. Пошли обратно. Мы должны появиться там раньше Ферона.

Логан меня уговорил. Семья должна помянуть деда в этот день, да и дядю поддержать надо. Он принял присягу, и вся масса людей хлынула обратно с леса. Запахи жареного на углях мяса заполонили весь район, заставляя сходить с ума всех собак, а бочки с холодным элем будоражили умы мужчин. Логан быстро наполнил две кружки и сунул одну в мои руки.

– Пора бы тебе, братец, научиться пить как мужчина.

– Не боишься, что я напьюсь и начну лишнее говорить?

– Не, я тебя тогда вырублю, – пообещал Логан. – Запомни, я от тебя сегодня ни на шаг.

– Даже если Дженни решит тебя утешить? – ухмыльнулся я.

Надо было прощупать почву насчет вариантов избавиться от этой няньки. С Дженни у него все было серьезно, семья девушку давно одобрила и закрывала глаза на их шалости, лишь бы не родила до замужества.

– Блин, ну не сегодня же! – возмутился он.

– Вы практически женаты.

– Брат, ну ты… – Логан покачал головой и сделал большой глоток.

Я тоже пригубил эля, прикидывая, как бы остаться трезвым. Эти поминки должны были пройти в стиле «Король умер, да здравствует король!». Пить будут все. Если у дяди завтра будет болеть голова и я поймаю его до принятия похмельного зелья, – смогу выжать больше.

Первый тост был за старого главу, второй – за нового, третий – за клан, а потом каждый пил по желанию, не сильно оценивая возможности. Народ пил так, словно в последний раз. С наступлением сумерек зажглись костры, музыканты вытянули флейты, волынки и барабаны, Люис Логг притащил скрипку, а Данн Ферон – гитару. Поминки плавно перетекли в праздник жизни.

Я на общем фоне выглядел бледно и угрюмо, хотя Логан и пытался подливать мне эля, щедро разбавляя его виски, я эту дрянь сливал под стол, а после и вовсе покинул действо.

– Куда? – спросил кузен.

– Домой, Логан, честно.

– Пошли, – сказал он.

– Ну ты хоть мяса и пива захвати. Я сюда больше не вернусь.

Логан захватил говяжий окорок и десятилитровый бочонок.

– Что делать будем?

– Ты – пить, а я – читать.

– Фу, скука какая! – сплюнул братец.

– Дедовы дневники, – пояснил я.

Свой дневник вел каждый одаренный клана. Эта вещь считалась настолько же личной, насколько и сакральной. Дневник – первое, что искали после смерти охотника, потому что в большинстве случаев именно он проливал свет на обстоятельства его смерти.

– А разве дядя их не забрал?

– Только последний.

– Уверен? – спросил Логан.

Понимаю его сомнения. Читать дневник должен наследник. Наследником был Брайс, но последние девять лет мы жили вдвоем. Вдвоем делали всю работу по дому, готовили и стирали, занимались и тренировались.

– Кое-что дед оставил мне лично, – сказал я.

Для главы клана у деда был скромный дом. Он говорил, что для двоих больше и не надо. Каменное строение двух этажей с библиотекой, кабинетом и спальней-чуланом на втором этаже. На первом кроме гостиной с камином и большим радио – кухня, ванная и большая спальня, что принадлежала мне. Были еще алхимическая лаборатория и круг призыва в подвале, но работать дед предпочитал в кабинете прямо за столом. Туда мы и отправились.

Логан упал на диван под стеной и занялся пивом, а я сдвинул стол, поднял половицу дедовым кинжалом и вытащил на свет сверток кожи со знаками охранительных чар. В нем – три разноцветных дневника с застежками на кожаных обложках и пухлый конверт с лаконичным: «Дункану».

Я снова воспользовался кинжалом не по назначению и вскрыл бумажный пакет. В основном там были какие-то документы, но нашлось и письмо.

– Здесь документы на дом, – писал дед, – счет в банке. Его лучше не трогай. Для начала тебе хватит того, что в сейфе. Код – тридцать два пятьдесят девять. В сером дневнике я записывал мысли о снятии печатей. Информации там немного, да и толку тоже, зато сразу сможешь отбросить бесперспективные направления. Коричневый писал, когда ты учудил с Саймоном. Его прочти обязательно. Не думаю, что парень простит тебя, считай, первого смертельного врага ты нажил. Черный – пустой. Соберешься чудить – запиши для потомков.

Похоже на деда: коротко и по делу.

Я взял серый дневник, откинул застежку и перелистнул страницы. Дневник был исписан едва ли на четверть. А вот коричневый выглядел гораздо более потрепанным. На коже обложки сохранились невыводимые пятна, имелись они и на пожелтевших страницах. Я сел в дедово кресло и подвинул ближе настольную лампу. Записи были разной длины. Иногда это пара строчек, иногда – страниц. Даты в заголовках записей следовали день за днем, а потом пропадали на целые месяцы. Я отыскал десятое июля одна тысяча девятьсот тридцать первого года. День, который я не забуду никогда.