Чарльз де Линт - Семь диких сестер

Но думать об этом было слишком поздно.

Тетушка Лилиан и я, мы обе уже покинули наш мир и, послушавшись совета Яблоневого Человека, направились прямиком в его дом.

Я открыла глаза навстречу масляно-желтому свету, показавшемуся слишком ярким после ночной темноты, которую мы оставили за спиной. Понятно, мы очутились внутри яблони. Я не очень-то представляла, как деревья выглядят изнутри, но моему взору предстало нечто совсем уж неожиданное. Мы словно попали в чей-то дом – но слишком большой, чтобы уместиться в стволе любой яблони. Там, в мире, который мы покинули, я легко могла обхватить ствол руками – если бы, конечно, мне удалось продраться сквозь колючки. Но здесь… здесь…

Мы с тетушкой Лилиан, все еще держась за руки, переглянулись, – похоже, ни одна из нас полностью не верила в то, что, казалось бы, было у нас перед носом.

– Добро пожаловать, – объявил Яблоневый Человек, ставя корзинку с корневиком возле каменного камина.

В нем не горел огонь, однако по обширной комнате разливалось уютное тепло. Я повертела головой, пытаясь понять, откуда же идет свет, но так и не заметила ничего похожего на лампы или свечи. И пахло здесь так же, как и от самого Яблоневого Человека: яблоками, лесом, и еще чувствовалась эта едва уловимая низкая нотка мускуса, от которой голова шла кругом.

Мы, видимо, попали в гостиную. Половицы бликовали гладким деревом, посреди комнаты лежал толстый, вязанный крючком ковер. Перед камином между двумя потертыми креслами расположился столик. Одна из стен была вся, до потолка, заставлена стеллажами с книгами – точно в библиотеке. Большими толстыми книгами, каждая в кожаном переплете. Потом я узнала, что они содержат летопись здешних холмов и некоторые из них написал сам Яблоневый Человек.

На других стенах красовались пара картин и множество рисунков в рамках – я узнала окрестные пейзажи. Тетушка Лилиан изучала рисунки со странным выражением лица. Она отпустила мою руку и подошла к ближайшему, чтобы рассмотреть его попристальнее.

Наискосок от камина располагалась кухня: там почти во всю длину стены тянулся деревянный стол. Со стропил над ним свисали всевозможные травы. На полках выстроились банки с сушеными грибами, помидорами и чем-то еще. От большого стола немного отстояли стол поменьше и пара стульев с закругленными спинками. У противоположной стены виднелся сундук со вбитыми над ним крючьями. На сундуке валялся пиджак, такой же поношенный, как и остальная одежда Яблоневого Человека.

Еще я увидела две двери, обе закрытые; я так и не поняла, куда они ведут.

– А откуда здесь свет? – полюбопытствовала я.

– Создавать свет – первое, чему мы учимся, – сообщил Яблоневый Человек.

– А картины и рисунки? – спросила тетушка Лилиан.

– Мне их подарила подруга.

– Ты поблагодарил ее?

– Как будто да.

Тетушка Лилиан скептически фыркнула. Я глянула по очереди на обоих: снова всплывала та давняя их история. И решила, что не моего ума это дело.

– Когда мы вернемся, – вмешалась я, – сколько будет времени?

Сначала они оба промолчали. Двое стариков, тетушка Лилиан и Яблоневый Человек, неотрывно смотрели друг на друга и глазами вели разговор, неслышный постороннему уху. Наконец Яблоневый Человек повернулся ко мне.

– Столько же, сколько и здесь, – ответил он. – Время в Том Мире течет везде по-разному, но здесь все так же, как в твоем мире.

Вот это облегчение.

– А что будет с Корни? – допытывалась я. – Мы закрыли его в хлеву. А Хенни? Ее ведь нужно доить.

– Давай-ка подумаем об этом утром. А сейчас лучше присаживайся у камина. Я приготовлю чай.

– Тетушка Лилиан! – в отчаянии прошептала я.

Ему хорошо, он нашел выход из положения и доволен, но у меня-то оставались сотни поводов для тревог; сотни вопросов стремглав проносились в моем сознании. Не могла же я запросто усесться пить чай, не получив ответа ни на один из них. В тот момент это было просто выше моих сил.

– Сейчас мы все равно ничего не в силах сделать, – успокоила меня тетушка Лилиан.

Она перестала рассматривать рисунок на стене и уселась в одно из двух кресел:

– Можем только расположиться поудобнее.

Я вздохнула и направилась было ко второму креслу, и тут неведомо откуда послышалось жужжание. Сначала я подумала, что Яблоневый Человек издает эти странные звуки, но он, казалось, так же растерялся, как и мы с тетушкой Лилиан. Жужжание становилось громче и перерастало в грохочущий гул. Мы оглядывались в поисках источника звука.