Чарльз де Линт - Семь диких сестер

Мне всегда нравилось гулять ночью. Наверное, из-за луны или из-за звездного света самые обычные вещи вдруг становятся такими громадными, такими весомыми. Не важно, что ты это видела уже сто раз, – ночью все как будто впервые. И в ту ночь было так же. Только еще добавилась радость предвкушения: наконец я увижу того самого таинственного Яблоневого Человека!

Мы взяли с собой одеяло. Пока я расстилала его на земле, тетушка Лилиан завела разговор с деревом. Ответом ей было молчание. Если бы кто-то нас увидел, точно решил бы, что старуха совсем спятила, как многие о ней и думали. Да я и сама, наверное, засомневалась бы, не попадись мне сегодня там, где растет жив-корень, раненый человечек.

Через некоторое время тетушка Лилиан присела на одеяло рядом со мной и мало-помалу замолчала. Какое-то время мы просто ждали.

– Он не придет? – осторожно спросила я то ли с разочарованием, то ли с облегчением.

– Может, и нет, а может, и да, – отозвалась тетушка Лилиан. – Мы ведь давненько с ним не виделись. А может, ему надо поразмыслить над тем, что он от меня услышал.

Меня подмывало спросить, правда ли он живет в дереве и правда ли они когда-то общались. Но я привыкла принимать истории тетушки Лилиан так, как она привыкла их рассказывать, – буднично, словно это часть самой обычной жизни. Поэтому мне не хотелось расспрашивать ее сейчас. К тому же глупо прикидываться, что я не верю, будто все это по правде. После моего-то приключения.

– А что вы будете делать, если не сможете жить тут одна? – спросила я через некоторое время. – Куда отправитесь?

Я все думала о приближении зимы. И признавалась себе, что минувшим летом делала куда больше работы в доме тетушки Лилиан, чем прежде. Не только тяжелой работы, но и легкой тоже. Скоро я пойду в школу и не смогу приходить сюда так же часто, как сейчас. Что станется тогда со старушкой?

– Наверное, придется мне жить с Яблоневым Человеком. Если, конечно, ему не вздумалось переехать. Эй, тебе вздумалось переехать? – громко обратилась она к дереву. – Тебя тут больше нет? Или тебе просто недосуг побеседовать со старым другом?

– Непросто от тебя отделаться, Лили Киндред, – вдруг раздался странный скрипучий голос.

У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Улыбка тетушки Лилиан блеснула в лунном свете.

– Вот зашла к тебе поболтать по-соседски, – ответила та. – Рассказать новости и всякое такое.

Он шагнул из-за дерева. Если бы мне уже не встретился корневик, Яблоневый Человек точно стал бы самым диковинным созданием, которое я когда-либо видела. Он был весь сучковатый и узловатый, совсем как ветви его убежища, долговязый и тощий, одет в какие-то лохмотья, на голове что-то наподобие птичьего гнезда. И ступал он, сильно ссутулившись. В лунном свете разглядеть черты его лица было трудно, но я почему-то почувствовала, что в нем нет ни капельки зла. Яблоневый Человек словно излучал доброту и дружелюбие. Казалось, он вышел к нам неохотно, но я точно могла сказать: он был привязан к тетушке Лилиан. Наверное, даже соскучился по ней, так же как и она по нему.

Он уселся возле нашего одеяла, поводил взглядом между нами и обратился к тетушке Лилиан:

– Так это правда? Ты нашла корневика?

– Не будь это правдой, не стала бы я тебя беспокоить. Уж я-то знаю, как ты переживаешь, когда мой народ встревает в дела твоего.

Он взглянул в мою сторону.

– Уж я не в курсе, что ты наплела юной мисс, но…

– Меня зовут Сара Джейн, – перебила я. – Сара Джейн Диллард.

Он вздохнул:

– Для начала – не стоит в этих лесах сообщать свое имя первому встречному.

– И между прочим, он прав, – поддержала тетушка Лилиан.

– Я о вас столько слышала! – призналась я. – Вы уже для меня вроде бы и не совсем незнакомец.

– Самый что ни на есть незнакомец, вот он кто, – не согласилась тетушка. – Именно так называют тех, кого ни разу не видели.

– Мы с Лили все кружим вокруг да около, словно два старых пса, – снова заговорил Яблоневый Человек, – и это оттого, что людям очень опасно быть с фейри. В смертном это может пробудить голод, утолить который невозможно. Человек будет до конца дней своих таять от тоски о том, чем невозможно обладать и кем невозможно сделаться, – и с годами этой тоске суждено лишь усиливаться. Так было не всегда, но миры наши разошлись давным-давно, и долгие годы минули с той поры, когда магия наполняла самый воздух. Теперь же она превратилась в нечто тайное и необычное.