Стерлинг Ланье: Иеро (дилогия)

Иеро, будучи экзорсистом и, таким образом, ученым, все это конечно знал, как знал и то, что волки ему неприятностей не доставят, если он сам их не будет трогать. Мысленно он «слышал» вызывающее, пренебрежительное отношение волков к ним, как, впрочем, и его гигантский скакун, но оба они могли также и оценить опасность, которой в данном случае практически не существовало.

Вернувшись к легкой иноходи, бездумно хватая по пути губами листья, лорс следовал за стадом, которое в свою очередь примерно придерживалось дороги. Эту неимоверно грязную дорогу шириной в две повозки вряд ли можно было назвать важной торговой артерией между востоком и западом Канды, откуда Иеро сейчас ехал. Республика Метц, гражданином которой он номинально являлся, раскинулась на обширной территории с неопределенными границами, грубо говоря, включающими в себя древние провинции Саскачеван, Манитобу и Альберту, а также часть старых северо-западных территорий. Народу на этих обширных пространствах жило так мало, что территориальные границы стали чем-то бессмысленным в древнем смысле этого слова. Границы были теперь скорее этническими или даже религиозными, чем национальными.

Тайг, обширный хвойный лес, который простирался по северной части мира по меньшей мере еще и за миллион лет до Погибели, до сих пор занимал главенствующее положение на Севере. Однако и он изменился: многие виды растений из теплых стран соседствовали с огромными соснами. Некоторые виды растений вымерли, исчезли полностью, как и некоторые животные, но большинство выжило и приспособилось к теплому климату. Зимы на западе Канды стали теплыми и мягкими, температура реже опускалась ниже пяти градусов по Цельсию. Полярные шапки съежились и Земля еще раз оказалась в межледниковом периоде. Вопрос о том, кто послужил причиной столь решительных перемен, природа или человек, до сих пор обсуждался в учебных аудиториях аббатств. Сведения о парниковом эффекте и его последствиях еще хранились в старых записях, но для полной уверенности не хватало слишком большого количества утраченных эмпирических данных. Однако, ученые, священники и миряне упорно отыскивали все новые данные о прошлых веках в попытках создать облик грядущего. Несмотря на прошедшие почти пять тысяч лет ужас перед стародавним прошлым так и не был забыт. Основным побуждением для всех научных исследований было осознание того, что ни в коем случае нельзя вновь допустить Погибели. С этим-то все были согласны, если не считать отверженных и Нечисти. Будучи хорошим ученым, получившим образование в стенах аббатства, Иеро постоянно размышлял о загадках прошлого, вот так и теперь, когда он, казалось, дремал в седле.

Внешний вид его был весьма эффектным, и он не без суеверного тщеславия вполне осознавал это. Иеро был коренастым молодым человеком, чисто выбритым, не считая усов, с прямыми черными волосами, медной кожей и крючковатым носом доброго Метца. Он умеренно гордился чистотой своего происхождения — ведь он мог без запинки перечислить тридцать поколений своих предков. Однажды в школе Аббатства он испытал глубокое потрясение, когда отец аббат мягко указал, что и он, и все другие истинные Метцы, включая самого аббата, происходят от метисов, франко-канадских индейцев, полукровок далекого прошлого, пораженного бедностью меньшинства, чья удаленность и изолированность от городской жизни помогла им спастись от Погибели в непропорциональном количестве. Уяснив это, Иеро и его одноклассники никогда больше не хвастались своим происхождением. Источником гордости вместо этого стали элитарные принципы Аббатства, базирующиеся исключительно на достоинствах самого человека.

К спине был прикреплен ремнями его длинный нож, похожий на короткий массивный меч, с прямой тяжелой рукоятью, острым концом и четырнадцатидюймовым закругленным лезвием с одним заостренным краем. Этот очень старый предмет, дошедший до сих дней с допогибельных времен, Иеро получил в награду, как лучший выпускник. На лезвии были выгравированы полустертые буквы и цифры «СШ», «1917» и «Плюмб, Фила», с изображением штуковины, похожей на луковицу с прикрепленными листьями. Иеро знал, что этот нож — невероятно древний, что он когда-то принадлежал гражданам Соединенных Штатов, когда-то великой империи, расположенной к югу от Канды. Вот и все, что знал он и, вероятно, кто угодно другой об этом мачете морского пехотинца, сделанного специально для давно проигранной кампании в Центральной Америке, позабытой свыше тысячелетий тому назад. Но это было доброе оружие, и Иеро любил его приятную тяжесть.