Наташа Корсак - Полёт в Чаромдракос

«Ситуация тяжелая. У ребенка странная своя точка зрения на все вопросы. И не ясно, на какие такие факты она опирается, отвечая на них. Я предлагаю ей выбрать один из семи цветов радуги, а она выкидывает все и пишет: цвет плачущей лаванды. Это какой в её понимании? Или спрашиваю: «Чем бы ты хотела заниматься?» А она говорит: „Танцевать!“ Разве девочка не понимает, что в её положении это невозможно? Как ей поладить со сверстниками, если она другая? Отстаёт от них в понимании реальности мира на тридцать с половиной процентов. Да ещё эти её сны».

Зачем-то маман рассказала этому чудо-лекарю, что я вижу исключительно цветные сны, в то время как сама маман вообще ничего подобного не наблюдает. Вот отец говорил, что когда-то ему снились черно-белые, но и то лет до десяти. Позднее его сон стал крепким и, как утверждал родитель, здоровым. Так вот, проглотив тот факт, что мне снятся цветные сны, докторище заключил:

– Беда. Ну что сказать, беда. Знаете ли вы, дорогие родители, что наличие у ребёнка ярко выраженных цветных снов – один из признаков шизофрении? Латентного безумия, если хотите. В любой момент всё это может дурно повлиять на её развитие. Ну, ничего, всё поправимо, девочку мы вылечим.

Так в нашем доме появились витаминки-успокоинки, сон от них был крепким. Но как такового и сна-то не было. А на вкус они такие горькие. Бе-е-е!

Я давно поняла, что у взрослых странное представление о том, что нужно детям. Маман так любит чтиво «о правильном воспитании ребенка», но ни в одной книге нет точных рецептов детского счастья! Толстые тома по пятьсот страниц – это чушь для взрослых! Бесполезная трата бумаги и времени. Лучше бы родители «Графа Монте-Кристо» или «Мушкетёров» Дюма почитали. Вот это действительно круто и фантазию развивает.

Вот ведь победа. Я только что вернулась живой и почти невредимой из первого за долгие месяцы сна! Мне хотелось рассказать об этом Луи, но мой дружок принес себя в жертву старой ведьме Штейн! Бедняга. Если утром он не вернется, даже не знаю, что я и сделаю!

И сколько же времени? Почти два часа ночи. Мне жутко захотелось пить и чего-нибудь сладенького. Ну почему ночью непременно тянет на сладкое: горячий шоколад, какао, молоко с медом или печенье? Вот и сейчас приспичило.

Скатаюсь-ка на кухню. Камилла наверняка давно дрыхнет, и у меня нет шансов с ней столкнуться. Главное, тихонько сползти с кровати.

На всякий случай я огляделась. Вдруг в шкафу или под кроватью прячутся вредные сойки?! Хотя я была бы им благодарна, если б те донесли меня до кухни и обратно. Но соек рядом не оказалось.

Вырулив в коридорчик, украшенный кленовыми листьями золотистых бра, я вдруг учуяла запах чего-то пряного и до мурашек знакомого. Точно, это мёд! Может, у Камиллы такие пахучие духи, что их аромат стоит на весь дом? Не тут-то было.

Добравшись до зала, я в ужасе остановилась. Камилла Штейн одиноко сидела в своём бегемотообразном кресле. Её колени покрывал ворсистый рубиновый плед. По-кошачьи уложив ноги, она откинулась на мягкую спинку кресла и что-то щебетала себе под нос. Из приоткрытого окна в зал тонкой струей пробился серебристый лунный свет и будто трепетной кистью художника оставлял на фарфоровом лице Камиллы лёгкие блики.

Одной рукой Камилла игриво наматывала блестящие лунные нити на свои длинные пальцы, пытаясь сыграть на лучах, как на невидимой арфе. А в другой руке она держала синебокую толстую кружку, из неё в воздух поднимался тот самый сладкий аромат.

Разглядывать Камиллу Штейн со стороны, в отблеске ночного светила, было интересно. Время будто замедлило ход. Звезды одна за другой приветствовали Камиллу, а лунные светлячки наперегонки бегали по её рукам, лицу и шее. Ой, а это ещё что?

Мое внимание привлекло, казалось бы, совсем неприглядное украшение, висевшее на шее Камиллы на простом кожаном шнурке. Оно слегка выбивалось из её безукоризненного светского образа. Украшение напоминало зубчик чеснока, нет, ошибаюсь. Скорее мелкий камень. Не угадала. Сложно разобрать. Прищурилась. Вслед за моим взглядом подвески коснулся и сам лунный свет. И заинтриговавшая меня вещица сказочно красиво сверкнула, выпив все лунные лучи, как шипучую газировку, и мгновенно налилась белым перламутром.

Точно, это же зуб! Сомнений нет! Причём зуб размером с мой мизинец. Вот только чей он, не пойму. Может, Камилла Штейн принадлежит к тайному обществу шаманов-оборотней? Ой, страх какой-то.

Лёгким жестом Камилла коснулась подвески, и зуб заблестел. Она ласково накрыла его ладонью, как бы приберегая бесценный блеск. Всё это время она продолжала напевать себе под нос какую-то мелодию, но я так и не смогла разобрать, о чем она поет.