Абдул аль-Хазред - Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов

Но у путника не хватает мудрости подумать об этом. В мыслях человека, которому всю жизнь приходится бороться за нее со стихиями, все неизвестное испокон веков представляется враждебным. «Друг не будет прятаться», – рассуждает он, не допуская даже мысли о том, что таинственное «Азифф…» может звать его не в бездну, а к вершинам. Пустыня же, со всей своей жестокостью и таинственностью, всегда считалась обителью зла. Именно здесь обитают самые многочисленные и самые ужасные демоны, самые причудливые и кровожадные создания из мира призраков, самые неистовые охотники за душами людей. Именно они заманивают сюда путников, стремящихся отыскать сокрытые в пещерах и погребенные под песками драгоценные клады, найти таящиеся среди руин мертвых городов загадочные предметы, обладающие магической силой, увидеть и прочесть замысловатые символы, высеченные на источенных ветром и песком древних плитах. Именно они устами дряхлых старцев шепчут увядающим голосом волшебные легенды, именно они в обличье изнуренных странствиями паломников возглашают о невероятных чудесах благословенных и про́клятых уголков света. Именно они, притворившись прибывшими из диковинных земель словоохотливыми торговцами, поражают воображение дивными рассказами об увиденном и услышанном.

Но красноречивее всех древних легенд и удивительных историй во все времена звучит все то же таинственное и зловещее «Азифф…». Оно околдовывает, завладевая вниманием и мыслями, заставляя читать и обдумывать складывающиеся в глубинах сознания из отдающихся болью звуков слова и обращать их в невероятные образы, затмевающие действительность и долго являющиеся затем в нескончаемой череде кошмарных сновидений.

Услышать его можно не только в пустыне. Оно звучит под сенью пальм в благодатных оазисах и на склонах гор, в тенистых парках и фруктовых садах, напоминая о вездесущности темных сил и их неутомимости в поисках жертв. Однако здесь оно заглушается и подавляется живительным светом созидания и благодати, струящим противоядие от исторгаемого им ужаса. Наслаждающиеся благами и прелестями жизни не внемлют зловещему шепоту, они попросту не замечают его, ибо нет места темным мыслям там, где царит благоденствие. И лишь там, где властвуют смерть и отчаяние, голос зла звучит в полную силу. Путешественники же и торговцы, побывавшие в далеких землях, неизменно повторяют, что, если прислушаться, голоса демонов можно услышать в любом уголке мира. И что все они говорят на одном и том же языке: стоит лишь вслушаться – и во всем многообразии тонов, высот и оттенков можно всегда различить все то же непостижимое и леденящее душу «Азифф…».

Но тому, кто находил в себе силы не поддаться дурманящему и содрогающему шепоту, презирал ужасы угроз и распознавал хитрости, неведомые голоса нередко указывали верный, наиболее прямой и безопасный путь, вознаграждая бесценными сокровищами, ослепительной славой и поражающими разум открытиями, которые порой оказывались совсем не тем, что он искал. И лишь немногие ищущие задавали себе вопрос: приняли ли эти призрачные голоса участие в их судьбе, изменили ли они что-нибудь в их пути, помогли или помешали достичь заветной цели? И соответствовали ли их слова возникающим в голове образам и событиям? И были ли эти слова словами?! Означают ли эти звуки что-либо вообще? И существуют ли они?.. Не являются ли они видениями подобно призрачным миражам? Ночь не дает ответа на эти вопросы, она только рождает все новые и новые… Ответы может найти лишь сам ищущий, пройдя свой путь до конца.

Случилось так, что мне пришлось сжать в руках старенькое, видавшее виды копье, едва мне минуло пятнадцать лет. После смерти отца, мелкого торговца из Саны, никогда не видевшего богатства, дела моей семьи пошли совсем плохо. Мать, на руках у которой кроме меня осталось еще трое детей – двое братьев и сестра, – едва сводила концы с концами и никак не могла выбраться из долгов. Я по мере сил помогал ей и промышлял разными мелкими заработками у друзей отца, которые, да хранят их небеса, не оставляли нас своим участием. Но, несмотря на все старания, денег постоянно не хватало, и жить нередко приходилось впроголодь. Самой же большой неприятностью были долги, которые все росли. Матери пришлось продать все, что имело хоть какую-то ценность, и я все чаще стал замечать на ее глазах слезы отчаяния. Я прекрасно понимал, что если так пойдет дальше, мы станем нищими и нас ожидает голод. Нужно было искать какой-то выход.