Абдул аль-Хазред - Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов

Не каждому под силу одержать победу в этой жестокой схватке. Но сильный способен противостоять кошмару и разогнать окутывающие сознание огненные вихри. Столкнувшись со светлой силой разума, демоны отступают, удаляясь в свои темные обиталища. Вместе с их уходом возвращается реальный мир с его привычными очертаниями, принося смятенной душе тепло и покой, а разуму – гордость очередной победой над злыми силами и сознанием того, что человек способен побеждать даже неведомое. Эта гордость вселяет новые надежды отыскать то, за чем он пришел сюда, за чем приходил туда, где он уже побывал и за чем пойдет дальше и дальше.

Но демоны никогда не уходят совсем. Потерпев поражение в прямой схватке, они не оставляют попыток одолеть человека, используя другие пути. Затаившись в своих темных убежищах, прячась во тьме или просто стоя у него за спиной, они начинают шептать… Они переговариваются друг с другом, советуясь, как лучше разделаться со столь сильным противником, и договариваясь, как затем поделить его душу и плоть. Они рассказывают ему самые страшные из придуманных ими легенд, совершенно немыслимых даже для самой изощренной человеческой фантазии. Они рисуют перед глазами картины, наполненные кровавыми, огненными и пепельными красками. Они произносят заклинания, составленные, наверное, самим первозданным кошмаром, вышедшим из бездны, когда ее осветила первая искра зарождения, и способные вызвать из мрака служителей верховного зла, отмеченных его раскаленной печатью. Они шепчут леденящие душу пророчества, возбуждающие с трудом преодолимое желание выхватить кинжал и вонзить его в сердце, чтобы не дать им сбыться. Они предостерегают о страшных напастях, неописуемых лишениях и коварных западнях, ожидающих ищущего, если он сделает хотя бы еще один шаг к своей цели.

Ни одного из слов, произносимых сотнями голосов, невозможно понять. Однако они складываются в голове в ужасные образы, не оставляя никакого сомнения в том, что они говорят именно об этом. Попытка же разобраться в этом жутком многоголосии не приносит ничего, кроме отчаяния. Голоса звучат едва слышно. Они напоминают пересыпание песка и зерна, вздохи кузнечного горна, свист ветра в приоткрытой двери, осторожные шаги и протяжное завывание. Иногда же пустоту разрывает леденящий душу вопль. Хлопанье крыльев и щелканье зубов, журчанье воды, тонкий визг металла и резанье веревки, пронзительный писк и зловещее уханье… Все это непостижимым образом складывается в почти членораздельные слова. Но самыми невыносимыми остаются звуки, которые невозможно описать, но которые неизменно сопровождают путника в пустыне. Это одновременно и треск, и свист, и скрежет, и насыпание мелких камешков в металлическую посуду, и еще невесть на что похожие. Они изо дня в день, из века в век повторяют одно и то же чудовищное заклинание: «Азифф… Азифф…» Они повторяют его то быстро, то медленно, то совсем глухо, то вдруг пронзают слух дьявольским шипением, то истошно кричат, то заливаются улюлюкающей трелью, заставляя что есть силы зажимать уши, чтобы не лишиться способности слышать. А ужасное «Азифф…» продолжает звучать в голове, проникая, словно жгучий яд, в самые глубины, стекая по позвоночнику и распространяясь по всему телу, вызывая нестерпимые мучения. Хочется в безотчетном порыве выхватить меч и броситься на того, кто произносит эти удушающие звуки. Но сколько ни вглядывайся во тьму, в ней не видно никого и ничего… Привыкшие к темноте глаза прекрасно различают все окружающие предметы, однако среди них нет ничего, что заслуживало бы смертоносного удара. Те, кто издает звуки, словно растворяются в воздухе или впитываются в песок. Но они, несомненно, существуют, ибо стоит угадать направление и приблизиться к ним, они замолкают, затаясь, будто их и не было. В следующее же мгновение вновь появляются уже совсем в другом месте, и так может продолжаться бесконечно, пока не помутится рассудок. И даже точно определив, откуда исходит это ужасное верещание, там невозможно разглядеть ничего, хотя звук раздирает уши, накатываясь плотными упругими волнами, которые, кажется, можно потрогать. Нет никакого сомнения, что существо, испускающее их, стоит рядом на расстоянии протянутой руки, но остается невидимым. Но тогда кто же это, если не демон? А если это он, то чего он хочет? Напугать? Внушить отчаяние, чтобы заставить повернуть назад и покинуть его владения? Довести до безумия, чтобы в конце концов похоронить в песках? А может быть, хочет рассказать что-то, чего не знает еще никто? Поведать о неведомом, восхитясь отвагой и упорством ищущего, и указать к нему путь? А может, он – такой же ищущий, пришедший из иного мира, о существовании которого никто даже не помышляет? Из мира, где все устроено по-другому и где нас самих назовут демонами? Может быть, он сам когда-то услышал на своем ужасном языке те же самые легенды и так же, потеряв покой, отправился на поиски следов того же загадочного? Может быть, он, распознав собрата по общности целей, хочет поделиться тем, что открылось ему в его поисках? Или расспросить о сделанных открытиях? Или хочет предложить объединить усилия в постижении тайн, хранящихся в скрижалях памяти и начертанных на руинах миров?