Александр Ермаков - Сила Зверя

Словно невзначай повел клинками, и двое пиратов с хриплыми стонами упали, один на палубу, другой, бессильным кулем, перевалился через борт. А Сигмонд отклонился от копейного выпада, плавно развернулся, нырнул под взмах варяжский, снизу вверх поразил мечника в горло, тотчас и пикинера достал. Шагнул, ложно мечем повел. Обманулся варяг, растерялся, раскрылся под роковой удар. Сотоварищ его, в ненужном, нелепом броске на выручку кинулся, да на меч напоролся.

Гридни Альтовские, сгрудились впереди конунга, закрывая господина, щиты выставили, мечами машут. А Сигмонд все ближе подступает и каждый шаг его — движение смерти.

Мутным взглядом посмотрел Бездонная Бочка на разрубленные тела, на разрушенные лодьи, на торжество ноддовцев. Чадным дымом горящих драгонов уносилось в небытие несвершенное. Разрывал недобрый равнинный ветер, мечты изгнанника, что чаялись в одиночестве дней долгих морских переходов, на биваках чужих берегов, в жарких былых сражениях. Все уходило дымной копотью.

Оттолкнул Альт верных гридней, воздьял боевую, славную секиру, что множество раз выручала хозяина, ринулся в бой на злого обидчика. Легко и спокойно отразил Сигмонд его выпад, гибко отпрянул от острого лезвия, снизу вверх махнул мечем, поймал противника на встречном шаге, принял на острие. И вторым махнул. Покатилась буйная голова по сосновой палубе, вслед ней грузно рухнуло могучее тело, гулко о настил ударилось, скрежетнуло сталью кольчужной рубахи. Только секира в руках осталась, не упустил оружия и мертвый конунг.

Ринулись гридни отмстить за смерть господина, да Сатановский Вепрь уже под бортами топчет варягов. Взбираются уже на струг, прыгают на палубу лихие рубаки Ингрендсоны, сыновья Волчицы Серой дети Северного Ветра. Следом поморцы в кожаных шлемах с мечами в руках. Бьют, рубят последних из дружины морской.

И на всем взморье сражение заканчивалось. Одни лодьи горели, черный дым от просмоленного дерева, трепал свежий ветер, заносил на дюны. Другие оказались во власти ноддовцев. Только у нескольких еще длился бой. Остатки варягов, самые несгибаемые, отчаянно продолжали безнадежное, напрочь проигранное сражение.

Всего два струга удалось пиратам спустить на воду. Осыпаемые тучами стрел, гребцы что есть сил, со всей мочи наваливались на весла, уводили переполненные людьми корабли в открытое море, прочь от смертоносного берега. А на нем одни сдавались на милость победителя, другие кидались в волны, в надежде добраться вплавь до спасительных бортов родных лодей.

Сигмонд подошел к кромке прибоя. Постоял у набегающей волны, ссутулив плечи, бессильно руки свесив, закрыв глаза. Разом смолкли столпившиеся на взморье ветераны, сдержали ликование, из самого нутра рвущееся. На смели неуместным шумом нарушить покой ратиборщика. С малолетства меч держащие, они ли не знали, как нелегка та легкость, с коей рубился нынче Кроличья Лапа.

Но, может только Гильда догадывалась в своем сердце, как тяжко не переступить запретную межу. В багряной горячке боя не озвереть, не ошакалиться, не опаскудиться. Не уподобиться душе пропащей берсеркера, грибом выпотрошенной. Не обратиться нелюдью — сохраниться человеком. Не стать грубо намалеванным образом, но быть подобием Божьим.

Постоял витязь, вдохнул привольную свежесть. Плечи расправил. По колено вступил в морскую воду. Снял шлем, зачерпнул из набежавшей волны. Вылил на разгоряченную голову. Потрусил мокрыми волосами. Обернулся к королю, громко, задорно рассмеялся.

И зрел венценосец Саган, видел сенешаль Короны, и пэр Сток видел, и собравшиеся подле них лорды с баронами видели, и простой ратный люд усмотрел — сбылось сказанное витязем Небесного Кролика. Свидетельствовали — обломил лорд Сигмонд копье о песчаный берег и зачерпнул шеломом из моря-океана. Разбита, доселе непобедимая, рать распроклятого конунга Альта, прозванного Бездонной Бочкой. И злые берсеркеры нынче стали поживой небесных кланов Хьюгин-Ворона. Тут устыдились иные из высокородных. И торжествовали воины земли Нодд, — Исполать тебе, витязь! Многие лета!

Запоздавший Сигмонд, войдя в королевский шатер, обнаружил что за накрытым столом, уже почти все места заняты. Заметил пустующую лавку рядом с Саганом, без колебаний, не замечая протестующего шепота Гильды, направился туда. Возле короля и сел. Сенешалевне ничего не оставалось, только последовать за своим лордом. Малышу, тому все равно, главное, быть бы с хозяйкой рядом, перся не замечая ни людей, ни собак. Собаки же Малыша заметили. Рыча, зубы скаля, под лавки прятались, к господским сапогам жались.