Владимир Белобородов: Хромой. Империя рабства [litres]

– Плохо убрали, вон, по центру дерьмо и в углах тоже.

– Коряк, он больше сегодня не войдет сюда…

– Да знаешь, что я делал на твои оправдания?

Внутри стала вскипать злоба, не знаю, что на меня нашло.

– Как, собственно, и я на твои приемки, – выпалил я. – Что, мы сейчас будем всю ночь за ним бегать? У него дней сорок не прибирались, мы чуть не вылизали. Пошел ты знаешь куда…

По опыту я знал, лучше было бы промолчать, так как словесная перепалка быстро переходит в драку, но не удержался. Справиться с Коряком я вряд ли смогу, а вот палок отхватить теперь уже точно отхвачу. Да еще, как назло, заточку отдал. Вообще я старался не конфликтовать с кормами по мелочам – себе дороже выходит. Вот если что-то серьезное начиналось, например, месяца два назад пытались меня в яму с орочьими фекалиями загнать, типа вычистить надо, или одному тут приглянулась моя обувь, которую я неделю вечерами шил жилами из старой куртки, тут да… я тупо без объяснений вставал в позу. Оба раза дело закончилось без явных последствий для меня, так как до драки не доходило, но кормы нет-нет да провоцировали. Конечно, они бы и так могли… Но были прецеденты, когда особо зарвавшийся корм погибал, отравившись грибами, которые есть не хотел. А орки не любили терять собственность и наказывали за это всех без разбора, корм ты или нет. Да и когда рабы знали, что палок могут прописать и без провинности, многие становились ожесточенными. Поэтому, как ни крути, им нужен был мотив, чтобы наказать меня и преподать урок другим. А тут я сам повод дал. Решив, что я так и так отхвачу, я взял в руки черенок от сломанного Ларком скребка.

Корм вместо того, чтобы попытаться ударить или орать, вдруг ехидно улыбнулся. Я не сразу понял, в чем подвох. Орк вышел через пару секунд из-за угла. Я не знаю, может, кормы как-то мягким местом чувствуют зеленых… но в преддверии Праздника тепла это был залет. Орк просверлил меня взглядом и молча пошел дальше. Вашу маму…

– Можешь идти в загон, Хромой, – скаля зубы, произнес Кривой.

– С-с-с… тварь.

– Я ведь могу и палок прописать напоследок, учись давай мечом махать.

По дороге я обдумывал свои шансы попасть в праздничную команду смертников. Неполноценный, да еще и агрессивный, получалось девяносто девять из ста. Процент на то, что кто-то сильней накосячит. Со злобы хотел пнуть Ларка, идущего впереди. Просто так. Сдержался только по причине и так жалкого его вида и обвисших рваных штанов.

До ужина оставалось еще с полчаса, я спустился в яму, проверить нары. По-местному, конечно, это слово звучало как «деревянный настил», но я привык называть вещи своими именами. Хотя… Кто его знает, вечерами я любил философствовать, погрузившись в себя, в частности, обыгрывал и это слово. Нары – это деревянный настил или кровать для заключенных? А что такое «шконка»? Это то же самое, что «нары»? Или это железная кровать? Жаль, Гугла нет.

Проверять в землянке-яме было что. Шмон проходил регулярно, уж не знаю, что ищут в тюрьмах нашего мира, но тут искали «лепешки» и «заточки». С последним все понятно, а про «лепешку» объясню.

В принципе, рабы почти свободно перемещаются в пределах глиняного селения орков. Нам запрещено лишь входить в дома без ведома кормов, причем строго-настрого, вплоть до угрозы смерти. Доступ в жилища имеют только рабыни, и то не все. И еще запрещено приближаться к лошадям. Но сейчас не об этом. Иллюзия вольницы порождает соблазн сбежать как минимум у половины рабов. Останавливают два фактора. Первый – степь. Степь кругом. А псы орков большие и быстрые, причем не всегда просто останавливают тебя – могут и кусками принести. И второй – каша. В нее шаман добавляет порошок. Кайфа никакого, а вот ломка безумная. Я видел, некоторые пытались попробовать голодать. Так вот, каша вызывает такое привыкание, что беглец через два дня возвращается. Поэтому те, кто собирается удрать, заготавливают «лепешки» – бесформенные куски или порошок из сушеной каши. Говорят, они помогают пережить ломку или как минимум отсрочивают ее. Почему «говорят»? Потому что я еще ни разу не общался со сбежавшим рабом. Но существует теория, что бежать нужно вдвоем. Первый после благополучного побега привязывает второго к дереву и дожидается, поедая «лепешку», пока не пройдет ломка у второго. После чего второй привязывает первого, ну и аналогично, только без поедания. В общем, у половины рабов такие «лепешки» были. Прятали кто как может. Я взглянул на бревенчатый потолок – моя была на месте, я даже проверять не стал, так видно, что метку никто не тронул. Взяв горшок, пошел на улицу. На выходе столкнулся с Клопом, у того красовался бланш вполлица.