Дункан Мак-Грегор - Похищение Адвенты

Между тем на черном уже небе зажигались серебряные звезды, отбрасывая свет на тускло-желтый диск луны, так что в скором времени и он заблистал во всю мощь, словно подвешенный за край облака светильник с пальмовым маслом. Ветер, до того бывший слабым и безжизненным, к ночи переменил направление и усилился — верхние ветви деревьев и кустов шуршали под его холодным дыханием, наполненным к тому же колючим песком и пылью.

Спешившись, юный варвар велел спутнику набрать сухих веток и разжечь костер, а сам принялся доставать из дорожного мешка своего всю оставшуюся снедь, приготовленную Майло для похода: кувшин пива, две луковицы величиной с кулак, четверть каравая хлеба и большой кусок телятины, завернутый в промасленную тряпицу. На дно его мешка запасливый Майло сунул еще горсть подсолнухов — для киммерийца вещь невиданную и неслыханную; он с удивлением повертел в руке эти странные огромные ромашки, понюхал, и, не ведая их предназначения, убрал обратно. Зато что такое телятина, он знал отлично. Разодрав кусок руками, он вцепился зубами в свою половину, рыча от наслаждения не хуже, чем спутник его от злости, и в мгновение ока уничтожил все до крошки. Тогда с тем же рвением он принялся за хлеб и лук. Когда костер, наконец, заплясал в каменном круге, разбрызгивая во все стороны крохотные горячие искры, на тряпке перед Конаном оставалась только часть Майло, которую он к нему и подвинул.

— Гр-р-р?

— Да, все твое, ешь, — махнул рукой киммериец, устраиваясь полулежа на расстеленной мехом вверх кожаной куртке.

Некоторое время в ночной тишине слышен был только треск костра да чавканье и урчанье Майло, чье лицо в бликах пламени казалось варвару еще страшнее: чуть не каждый миг оно непроизвольно искривлялось все той же злобной гримасой, а меж длинными белесыми ресницами горели красные волчьи огоньки, словно искорки случайно запрыгнули в зелень его глаз, да так и остались там… Закончив трапезу, он схватил кувшин с пивом и живо выхлестал остаток, при этом вылив на себя чуть не с половину, чем раздражил и без того не слишком веселого спутника.

— Спать ложись, — буркнул варвар, вытряхивая из мешка шерстяное покрывало и швыряя его товарищу. — Только подальше от меня.

Майло кивнул, поднял покрывало и удалился с ним вглубь орешника, шагов за двадцать от варвара и костра. Вне дома он передвигался на удивление неуклюже — ноги его заплетались и подворачивались, будто состояли не из костей и мышц, а из тряпок.

— Тьфу! — в сердцах сплюнул Конан, приподнимаясь на локте. — А если я скажу тебе спать на дереве, ты полезешь? — крикнул он вслед и с интересом стал ждать ответа.

— Гр-р-р! Гр-р-р-р! Гр-p! — немедленно раздалось из кустов гневное рычание Майло, но сам он так и не появился.

Тогда киммериец решил вернуть его к костру иным способом.

— Слушай, приятель, — начал он неспешно и негромко, будто говорил сам с собой. — А что, сестра твоя Адвента и впрямь добра и красива?

Волоча за хвост покрывало, Майло вышел из орешника. Конан еще раз подивился его походке: обладая телом гибким и подвижным, а зрением кошачьим, двигался он как слон — не обходя преграды и круша по пути всю мелочь типа кочек, травы и веток. Так и сейчас: он своротил целый высохший куст, на вершине коего висело старое гнездо, и даже того не заметил. Приблизившись к товарищу на пару локтей, он присел на корточки и приложил руку к щеке, показывая свое восхищение добротой и красотой Адвенты.

— Ы-ы-ы… — судорожно кривя губы, промычал он, доверчиво глядя на киммерийца зелеными глазами, в коих уже не было красных угольков, а черной полоскою отражалась только тень ветви.

— Нергал тебя разберет, парень, — пробормотал Конан, отводя взгляд. — Сколько живу на свете — таких не видал…

Но Майло, кажется, вовсе не интересовало мнение варвара на его счет. Он хотел говорить об Адвенте.

— Ы-ы-ы! Ы-ы!

— Проклятие! — разозлился Конан. — Да что я знаю о ней? Только то, что твой отец рассказал…

— Ы-ы-ы… — замотал головой Майло.

— Вот именно! Он ее помнит шестилеткой, а сейчас ей сколько? Как мне — двадцать почти! — Варвар помолчал, с нарастающим раздражением слушая сопение спутника рядом и ругая себя за то, что не оставил его спать в орешнике. — Все прошлое — вздор и бред, забудь об этом, — наконец сказал он, снова укладываясь на куртку. — Надо думать, как вытащить девчонку отттуда… Хон Булла что-то толковал о двойнике. Мол, ублюдок Тарафивелло создал такую же Адвенту…