Юрий Никитин: Ютланд и Мелизенда

Ютланд буркнул:

– Она еще не моя. Посмотрим.

Мелизенда сказала князю живо:

– Видите? У него высокие требования, потому что он герой! И я стараюсь для него быть лучшей женщиной в мире! Для него бы все старались, это же понятно. Но он уже как бы выбрал меня, хотя сам еще в этом не совсем уверен, у героев всегда такой широкий выбор!.. Правда, Ютланд?

Ютланд буркнул в замешательстве:

– Нет у меня никакого выбора…

Мелизенда повернулась к князю и сказала победно:

– Слышали?.. Он подтвердил, у него нет никакого выбора, потому что для него уже все решено, он же герой, решает быстро и мощно! Я и есть его абсолютно точный и окончательный выбор!

Ютланд дернулся возразить, что он не то сказал, ему просто не до выборов каких-то женщин, опять его слова перевернули, как же научиться подбирать такие, чтобы нельзя было истолковывать иначе, хотя дядя Рокош как-то обронил, что женщины всегда сумеют все перевернуть, мужчины сильны в битвах с врагами на защите границ племени, а женщины непобедимы в семейных делах и внутри племени…

Мирный лес, мелкая речушка в заросших камышами берегах, солнце едва пробивается через густые кроны даже над самой водой, там деревья с противоположных берегов касаются друг друга ветками.

Ночью прошел теплый дождик, трава и листья на кустах смотрятся особенно чистыми и зелеными, а в кронах деревьев вовсю распевают мелкие птички.

Хорт время от времени настораживался, смотрел в кусты, потом оглядывался на Ютланда.

Мелизенда наконец заметила, поинтересовалась:

– Чего это он?

– За нами следят, – ответил Ютланд равнодушно. – То ли свои, то ли лазутчики Гайворона.

– Только и всего?

– Нет, идут следом. А с боков тоже, но эти все ближе и ближе.

Она зябко передернула плечами.

– Так спокойно об этом говоришь! Ты не человек, а лягушка какая-то мокрая и зеленая.

– Зато не скользкая, – ответил он.

– По колючкам не поскользишь, – согласилась она.

– Я что, весь такой шипастый?

– Не весь, – призналась она, теплое чувство разлилось в груди, едва вспомнила, как сладко мчаться на коне в его руках, какое наслаждение спать, положив голову ему на грудь и забросив на него ногу. – И не всегда…

– Эй, хорт!.. – сказал он. – Хватит жаб давить! Держись близко, будешь охранять вот это… это существо. Никому не давай приблизиться. Вообще охраняй, понял?

Хорт посмотрел ему в глаза жутким взглядом. Мелизенда зябко передернула плечиками, стараясь сделать это незаметно, а если незаметно не получается, то как-то замаскировать.

Но проехали через лес без помех, с опушки увидели город во всей красе, а в его центре на возвышении прекрасный дворец из десятка зданий с садами, аллеями и даже небольшим озером, через которое переброшен кокетливый мостик с высокой горбатой спинкой.

– Подождем… войска? – спросила Мелизенда с заминкой.

Ютланду показалось, что хотела сказать «нашего войска» или «войска князя», но то и другое неточно, а она теперь будет стараться говорить осторожно и так, чтобы нельзя было придраться или истолковать ее слова иначе.

Он покачал головой.

– Я в этом Вантите только и делаю, что жду. Едем!

– Но…

Алац все понял, начал набирать скорость. Мелизенда сжалась в комок, черный страшный жеребец вроде бы стал еще крупнее, а удары его копыт сотрясают землю.

Ютланд крепче обхватил это хрупкое тельце, в котором живет такая отважная душа, наклонился, укрывая ее собой от всего на свете. Алац разогрелся, как накаленная в подземном жаре скала, грохот от копыт все мощнее, а вмятины остаются глубже и шире.

В двух прыжках от ворот Алац дико заржал, Ютланд напрягся, сам превращаясь в камень, вместе ударились в толстые деревянные створки.

В лицо ударили щепки и обломки дерева. Он на миг закрыл глаза, но разбитые ворота, разлетевшись в щепки, остались позади, а под ним вспикнула полузадушенная Мелизенда.

Алац лишь чуть сбавил бег, зато хорт унесся далеко вперед, держа нос по ветру и распугивая в городе народ.

– За ним, – прохрипел Ютланд. – Не отставай…

С грохотом пронеслись посреди улицы, люди отпрыгивают в стороны, по дороге попалась подвода, перегородив путь, Алац прыгнул и, пролетев в прыжке расстояние, равное броску копья, ударился всеми четырьмя копытами далеко на том конце улицы.

Ютланд услышал испуганно-восторженный крик. Толстая плита, которой вымощена дорога к дворцу, раскололась под копытами Алаца и вмялась в землю, а они втроем уже выметнулись на площадь, где во всем блеске и величии высится дворец правителя Вантита.