Дункан Мак Грегор: Город Плененных Душ

— Мир тебе, путник, — услышал вдруг Конан чистый, глубокий голос и оглянулся. Возле него стоял невысокий крепкий мужчина средних лет, одетый в просторную хламиду. Весь облик его словно говорил о том, что этот человек — жрец Митры. Его карие глаза смотрели на варвара приветливо, но с какой-то непонятной грустью.

— Откуда ты, сын мой?

— Я Конан из Киммерии.

— А меня можешь называть Аксель.

Конану сразу понравился этот спокойный и, видимо, сильный человек. Во времена своих скитаний с пиратами варвару приходилось встречаться со святым отцом Даном — огромным, ростом не меньше Конана мужчиной, который очень напомнил ему сейчас нового знакомого. Не внешним обликом, но исходящей внутренней силой, заметной с первого взгляда. Святой отец Дан, бывший жрец Митры, изгнанный из храма за богохульство, с равным уважением разговаривал и с Конаном, и с мальчишкой-слугой, а в бою держался спокойно и уверенно, так что все пираты были не на шутку разъярены, когда стрела капитана-кхитайца пронзила его насквозь. Да, они отомстили, и отомстили жестоко, но отца Дана было не вернуть.

— Садись, Аксель, — сказал Конан как мог дружелюбнее. — Выпей вина и расскажи мне об этом городе.

— Наш город называется Вешан, сын мой. Когда-то, очень давно, между Британией и Гипербореей была небольшая страна — Кенм. Так вот по-кенмски Вешан — это «город навсегда». Навсегда, Конан… Что привело тебя сюда?

— Нет, подожди, — покачал головой варвар. — Что-то я не понял насчет «навсегда»?

— Я объясню тебе, но чуть позже. — Аксель нашел глазами слугу, улыбнулся ему, и слуга подбежал к их столу. — Сын мой, я думаю, господин будет пока жить в этом доме?

— Надеюсь, святой отец.

— Ты не возражаешь, Конан?

— Мне все равно, — буркнул киммериец.

— Тогда мы поднимемся сейчас в твою комнату. А ты, милый, принеси нам немного еды.

— И вина, — напомнил варвар.

— И вина, — улыбнувшись, повторил Аксель.

Они поднялись в комнату Конана, и Аксель начал свой рассказ.

— Вешан, сын мой, счастливый город. Так думают все, кто приходит сюда по собственной воле. И в этом же убеждаются те, кто попал сюда случайно. Здесь нет ни в чем недостатка, здесь ни за что не надо платить и здесь всегда ясная погода. Но отсюда нельзя уйти, Конан. Тот, кто осмеливался сделать лишь несколько шагов за пределы городских стен, сразу попадал в лапы отвратительным чудищам, которых в округе великое множество…

— Ха! — презрительно хмыкнул Конан. — Я видел этих чудищ. Клянусь Кромом, они трусливы как…

— Не торопись, сын мой. Выслушай меня до конца. Да, я тоже встречал их по дороге сюда, и они не прикоснулись ко мне даже кончиком когтя. Я чувствовал их смрадное дыхание — и только. Но стоит выйти за городские ворота — они разорвут в клочки. Они охраняют этот город. Они не выпускают отсюда никого. Никого, Конан. Я не знаю, кому это нужно, и не знаю, зачем. Видимо, причина все-таки есть. Но какая? Я думал об этом, особенно в первое время. А сейчас я живу, надеясь лишь на то, что смерть освободит меня… если мы здесь имеем право на смерть… Я бы назвал этот город Лойборт. Покенмски Лойборт — город печали.

«Э-э, святой отец! А я еще сравнивал тебя с Даном! Дан никогда не стал бы думать о смерти. А если б и стал, то не сразу. Сначала он подумал бы о жизни», — Конан ухмыльнулся и заявил:

— Вешан, Лойборт… Да наплевать мне, как называется этот городишко и кто его охраняет. Я выйду отсюда, когда захочу. Потому что я — Конан из Киммерии!

— Я понимаю тебя, Конан, — мягко сказал Аксель. — Но неужели ты думаешь, что я живу здесь восемнадцатую луну и ни разу не попробовал уйти? Наш кузнец Игалий не мне первому и не мне последнему ковал меч и кольчугу… Я прошел лишь две дюжины шагов. Они появились неожиданно, будто выскочили из-под земли. Я не успел вздохнуть, как они окружили меня. Меч и кольчуга помогли мне прорваться обратно, но… Посмотри на мои руки.

Аксель завернул рукава, и киммериец увидел длинные глубокие шрамы, рассекавшие жилистые руки Акселя и вдоль и поперек.

— Такие же следы они оставили и на моих ногах. Мне повезло, что я все-таки сумел вырваться. Остальных смельчаков разодрали и сожрали под стенами города. Среди них был мой друг…

— Надо было идти всем вместе, — пробурчал Конан. — Тогда хоть один, но вырвался бы.

— Пробовали… Каждый раз из десятка-двух сюда возвращался кто-то один, весь израненный.

— Все равно! Надо что-то придумать!

— Придумай, Конан. Придумай. А сейчас я должен идти.