Алла Гореликова - Зерна огня, или Свидетель деяния

Мариане тоже казалось, что колокола плачут этим вечером. Колокола, чудо Себасты Приморской! Плачут вместе с нею, Марианой, дочерью рыцаря, внучкой полкового знаменосца, правнучкой военного коменданта Южной Миссии… благородные предки простят, они видят сверху, из Света Господнего: не из придури пришла их наследница проситься в себастийский отряд… плачут, потому что утешить ее никому не по силам. Но разделенный плач – уже благо. И черное отчаяние, камнем лежавшее на душе после разговора с надменными рыцарями, уходило. Таяло. Сменялось самой обыкновенной грустью.

По крайней мере, ей не в чем себя упрекнуть. Она нашла в себе мужество сделать единственное, что могло спасти ее! А неудача – не то, чего можно стыдиться. Постыдно лишь бездействие.

Стыдно сдаться. А она погибнет, сражаясь, как и подобает дочери благородных предков. Мариана зло прикусила губу: дочери благородных предков не пристало хныкать и жалеть себя. Слишком она разнюнилась из-за зубоскалистых «шавок». Это даже хорошо, что с ней сэр Бартоломью. Он не соврет, не посмеет соврать! Он подтвердит перед рыцарями ее деяние – или расскажет, как она погибла. В любом случае она не услышит больше тявканья этих «вымоченных прибоем волков». Они не посмеют тявкать.

Смолкли колокола, и Себасту окутала умиротворенная тишина. Время для отдыха. Время для вечерних посиделок с разговорами под орешки и тыквенные семечки, для захватывающих историй, от которых ледяные мурашки бегут по спине… совсем не для того, чтобы отправляться куда глаза глядят на поиски этих самых историй. Ничего… Мариана гордо вздернула подбородок и поторопила Пенку. Ничего. Еще посмотрим, за кем останется последнее слово.

Сэр Барти не замечал терзаний Марианы. Ему хватало собственных. Рыцарь вглядывался в размытые ранним сумраком улочки Себасты. Ловил взгляды прохожих. Махал рукой в ответ на дружеские оклики. И злился на себя. На неотступную мыслишку: «Увижу ли?»

Неподходящее настроение для дальней опасной дороги.

Он почти обрадовался, когда плавное течение улицы вынесло их к Восточным воротам, и сержант Сэмивэл, отмахнув стражникам, чтоб погодили закрывать, спросил:

– Надолго отчаливаешь, Барт?

– Состариться не успеешь, Сэмми, – привычно откликнулся рыцарь.

Любимая шутка на этот раз оставила на языке горький привкус.

– Через пару недель жду прибавления в семействе, – Сэмивэл пригладил усы, хитро подмигнул. – Постарайся успеть, Барт.

– Не успею. – Мариана и не подумала придержать свою кобылу: похоже, намекает, что ждать попутчика не обязана. Рыцарь кинул сердитый взгляд вослед своенравной девице и вновь обратился к сержанту: – По чести говоря, Сэмми, к моему возвращению ты вполне можешь подгадать еще одного сына. Но уж тогда, клянусь всеми репьями из хвоста Нечистого, мы сможем выпить за двоих сразу!

– Удачи, раз так, – враз посерьезнев, ответил Сэмивэл.

– Спасибо, Сэмми. Удача понадобится. – Барти тронул Храпа коленями. – Догоняй, что ли.

Умница гнедой полетел вслед Пенке и, нагнав, сердито укусил ее за круп. Кобыла зло прижала уши, всадница окоротила:

– Не балуй!

Одарила сэра Барти испепеляющим взглядом и послала Пенку в галоп.

Рыцарь приотстал – к чему ловить пыль в лицо. Сегодня лучше девчонку не трогать. Пусть уж перебесится без помех.

Мариана осадила Пенку на околице Мелких Выселок – совсем даже не маленькой деревни милях в пяти от Себасты. Осадила грубо; слишком грубо для нервной южанки. Все еще бесится, отметил Барти; ну ладно, тебя обидели, но кобыла-то причем?! От нее, Нечистый тебя задери, жизнь твоя зависит, а ты…

К раздражению прибавилось удивление: девушка уверенно направила кобылу к трактиру мастера Джекоба, а его из опытных-то путешественников не все знают. Останавливаются по большей части в «Коне и хорьке» или «Винной бочке»: там огромные дворы с навесами, чистые конюшни, просторные комнаты – и на удивление поганые повара. А у Джекоба места мало, зато готовят жена с невесткой, и как готовят… а сэр Барти, признаться, к еде относился куда трепетней, чем приличествует человеку военному.

Младший сынишка трактирщика принял их лошадей, Мариана рассеянно бросила:

– Спасибо, Ники.

Войдя вслед за ней, Барти заметил: девица не задержала взгляд на ряде оскаленных волчьих голов на стене, как все, кто попадает к Джекобу впервые. Бросила хозяину, подскочившему встретить, монетку, приказала: