Даниэл Уолмер - Багровое око

Когда, по расчетам Конана, им пора было бы приблизиться к основанию серых скал, подземный ход резко оборвался. Груда каменных обломков преграждала им путь.

— Все ясно, — заключил Шестилик после недолгого осмотра, потыкавшись носами в щели между камней. — Битвы с Черным Слепцом так и не произошло. Восемь лучших и храбрейших юношей прошлого века он уничтожил в один миг, сам не заметив этого.

— Объяснись попонятнее, — буркнул киммериец, пытаясь откатить ногой камень в основании груды.

— Черный Слепец совсем не похож на человека, но сердце у него есть. Когда оно бьется — дрожит земля, рушатся скалы, огромная волна уходит в океан от берегов острова, — сказал Шестилик. — Это странно, но в самом начале, как только он появился здесь, сердце его не билось вовсе. Позднее были отдельные редкие удары; они происходили через неравные промежутки времени и предугадать, когда случится следующий, было невозможно. И только в последние несколько десятков лет сердце его стало биться равномерно, как и полагается этому органу. Два удара в течение одной лупы. Если бы восемь отважных воинов жили сейчас, они смогли бы выбрать безопасное время для рытья хода, но тогда… Тогда неизвестно было, когда затрещит земля и обрушатся скалы в очередной раз.

— Ты сказал, волна отходит от берегов острова? Что-то подобное я видел вчера, когда был там… наверху, — припомнил Конан.

— Да, — важно кивнул шар. — Именно тогда сердце его сократилось в очередной раз. Может быть, ты заметил, что местные жители строят свои жилища из веток, соломы, старого тряпья и прочей ерунды? Когда-то у всех на острове были добротные дома из камня или ракушечника. Но землетрясения с периодичностью дважды за луну приучили их бояться всего весомого и крепкого. Когда на головы рушится ворох веток или пучки соломы, нет риска особенно покалечиться, да и отстроить разрушенное жилище можно за полдня.

Бонго тем временем мордой и передними лапами разгребал завал из камней. Внезапно когти его царапнули о железо. Нагнувшись и отвалив в сторону несколько обломков, Конан вытащил тяжелый проржавевший заступ. Он отряхнул его от земли. Вместе с комками глины с рукояти заступа посыпалось вниз с легким костяным звоном то, что когда-то было пальцами крепкой мужской руки. Конан, не особенно склонный к сентиментальности, ощутил вдруг, как сперва сжалось, а затем забилось горячей его сердце. Он словно бы коснулся верной ладони неведомого друга или побратима, передающей ему пусть не меч, не копье… но все-таки оружие.

— Ты не зря трудился, брат. Ты не зря вгрызался в эти камни, — тихо произнес киммериец. — Благодаря тебе и братьям твоим, я дойду. Я дойду — и, клянусь всеми богами мира, Черному Слепцу не поздоровится!..

— О, трижды безрассудный, тупоголовый чужеземец! — завизжал вдруг Шестилик, крутясь вокруг своей оси. — «Черному Слепцу не поздоровится!» Тому, кто одним ударом своего сердца, даже не заметив того, даже не узнав о том, уничтожил восемь самых лучших, самых крепких и отважных воинов! Явился, видите ли, ты, великий и непобедимый, и ему не поздоровится!.. Он уже трепещет, он просто падает в обморок от страха!..

Летучий шар был на грани истерики. Конан уже поднял было ладонь, чтобы отвесить ему хорошую затрещину и тем самым привести в чувство, но его опередил Бонго. Зарычав, волк клацнул зубами и зацепил один из вертящихся перед ним носов. Шестилик тоненько взвизгнул в последний раз и затих.

— Ты мудро поступил, Бонго, — одобрил его киммериец. — Еще чуть-чуть, и я оглох бы от воплей.

Он взвесил в ладони заступ. Несмотря на слой ржавчины, инструмент был пригоден к работе. Конан внимательно, насколько позволял свет язычка живого огня, огляделся вокруг. Проход был завален не той породой, в которой он был прорыт до сих пор, но глыбами очень прочного серого камня. По всей видимости, восемь воинов дошли до подножия скал и уже здесь, совсем близко от своей цели, нашли гибель. Догадка Конана подтвердилась, когда он попытался поработать заступом в обход завала. Очень скоро железо зазвенело о камень, который не поддавался, но лишь рассыпал от каждого удара голубые и желтые искры. Исходя из этого, имело смысл рыть только в одном-единственном направлении — вверх.

Работать было тяжело. Приходилось зажмуриваться, чтобы мелкие камушки и песок, сыплющиеся на голову, не запорошили глаза. Бонго помогал как мог, отгребая лапами в сторону комья земли. Шестилик откатился на безопасное расстояние, где затих, не издавая ни звука.