Сэм Феллан: Конан и Морская Ведьма

Едва они завернули за угол к входу в тоннель, как непрерывная цепочка молний, разорвав полночное небо, осветила неровным синеватым заревом мужчину, только что вошедшего в склеп. Имиль застыл на месте как громом пораженный.

При виде четко выделяющейся на фоне ярких вспышек темной фигуры у него перехватило дыхание. В голове мелькнули слова Арбаса, сказанные при их первой встрече: «Ищи его в седьмом круге преисподней!» По правде говоря, этот силуэт Конана-киммерийца напоминал видения из ночных кошмаров и мог бы вполне принадлежать демону, или самому Сету.

К тому же в тот самый момент молния залила Конана мертвенным бледным сиянием. Черты лица различить было невозможно. Конан появился подобно черной тени. Ветер развевал его промокший плащ. Могучая фигура боролась с бурей, а вынутый из ножен меч блистал голубым огнем. Глаза зловеще сверкали в темноте. Свет снаружи померк. Конан приблизился.

— Убери фонарь за полог! — рявкнул он на Душегуба.

Арбас откинул занавес, пропуская вперед хозяина. Тот отшвырнул свой насквозь промокший плащ на пол и отряхнулся. Вода стекала с него потоками. Выругавшись на каком-то странном языке, он налил себе полный кубок вина, выпил ее залпом и наполнил следующий.

— Прекрасная буря! Но сушиться в этой промозглой дыре — удовольствие ниже среднего, — проворчал Конан, прежде чем снова хлебнуть согревающей жидкости. — Арбас, посмотри, нельзя ли там раздуть огонь. Сегодняшней ночью дым не опасен… Садись, Имиль, и глотни вина. Оно заставит тебя забыть о сырости и неудобствах. Зингарцы умеют делать напиток богов. Я всегда ценил это в них. — Плеснув себе очередную порцию, он присоединился к Арбасу, хлопочущему возле огня.

Юноша с благодарностью плюхнулся на освободившийся стул и, видя, что кубков больше нет, сделал несколько осторожных глотков прямо из бутылки. Слишком взволнованный событиями последних нескольких часов, он по достоинству оценил приятную на вкус жидкость, которая согрела и немного успокоила его.

Поручения подобного рода всегда были ему не по душе, и молодой человек снова, уже в который раз, пожалел, что не удалось уговорить ее послать сюда кого-нибудь другого. Ну, хотя бы этого презренного Оксфорса Альремаса. Дело не в том, что Имиль считал его более подходящим для поручений, связанных с интригами и хитрой дипломатией. Просто заносчивость правителя Кутхемеса порой становилась невыносимой, и туранец с наслаждением представил себе, каково бы пришлось сверхчувствительному аристократу под потоком брани и пренебрежения, который сейчас обрушился на него.

Вскоре Арбасу удалось раздуть костер, и доски от гробов весело затрещали в огне. Из-за сильного ветра, бушующего снаружи, по пещере гуляли сквозняки, и дым вытягивало на улицу. Стало даже как-то уютнее. Пламя осветило склеп, и Имиль смог получше рассмотреть его хозяина.

Это был крупный мужчина, чуть выше шести футов, хотя благодаря исключительной массивности тела он казался более низким. Толстая шея, широкая грудь, стальные мускулы — все говорило о чудовищной мощи киммерийца. Большие кисти рук с длинными сильными пальцами. Они подошли бы художнику, если бы не были столь грубыми. Юноше довелось однажды видеть подобные руки, когда казнили их владельца, известного душителя. Для пущей наглядности после кровавой расправы на площади Правосудия рядом с посаженной на кол головой выложили отрубленные конечности. Возраст Конана определить было трудно. Разбойник выглядел лет на тридцать, но при общении с ним возникало смутное ощущение, что он намного старше. Имиль ожидал увидеть мужчину лет пятидесяти, поэтому решил, что Конан просто хорошо сохранился. У него были смуглая кожа и черные волосы, ровно подстриженные на уровне плеч. Короткая борода. Черты лица суровые и тяжеловесные, слишком примитивные и неотесанные, чтобы считаться красивыми, но благородные, как у большинства киммерийцев.

Конан почувствовал, что туранец изучает его, и их взгляды встретились. У Имиля опять мороз пробежал по коже, как тогда, на пороге склепа, при свете молний, когда он впервые увидел этого человека. На него смотрели два обжигающе холодных голубых кристалла льда. В них затаился огонь безумия, смерти, муки и ненависти. Взгляд проникал прямо в душу, словно читая все самые затаенные мысли, опаляя изнутри. Это были глаза безжалостного убийцы.

Раздался демонический хохот, и Конан отвернулся, отпустив молодого человека из леденящего голубого плена. Юноша медленно приходил в себя, пытаясь побороть слепую панику. Словно во сне или под гипнозом, его рука потянулась за бутылкой вина. Никогда еще он так не нуждался в восстановлении душевных сил.