Стефан Корджи - Демон пучины

Тут голос его стал властным и сильным. Глядя прямо в глаза Конану и, словно гипнотизируя, старик произнес:

— Поспеши. Поставленная мной плотина скоро не выдержит. Я дам силу твоему коню, ты должен опередить отравленную воду и не позволять никому приближаться к реке три недели. Выставь охрану. А самым недоверчивым можешь рассказать о том, что ты здесь видел. Все эти люди пили из реки воду, зараженную ненавистью. Матери убивали детей, мужья — жен, старики — молодых, невесты — женихов. В живых осталось только двое. Спеши, не допусти еще большей трагедии.

С этими словами старик повернулся и, пройдя мимо Конана, стал спускаться к пристани.

Вороной мотал головой, пытаясь вырваться и ускакать с этой жуткой площади, но, увидев мага, тут же успокоился и потянулся к нему мордой. От прикосновения тонкой руки конь чихнул и так выразительно посмотрел на хозяина, будто удивляясь, что тот еще не в пути. Конан, словно не по своей воле, взлетел в седло и, уже уносясь прочь, ясно услышал тихие слова:

— Меня зовут Гардевир. Мы еще встретимся с тобой, король Аквилонии.

В Тарантии царила паника. Вороной конь короля, вихрем промчавшийся по улицам, до полусмерти напугал мирных обывателей, но то, что последовало за этим, заставило сомневаться в его рассудке. Отборные воины, сильные и до зубов вооруженные, были расставлены вдоль берега Хорота на расстоянии пяти шагов друг от друга. Под страхом смертной казни им запрещалось пить из реки и подпускать кого бы то ни было к воде. Томящиеся от жары солдаты вяло переругивались друг с другом, недоумевая, что могло найти на Конана, отдавшего столь странный приказ. Одновременно с этим юркие шемиты, испокон веков состоявшие при дворе в качестве кладовщиков и менял, шныряли по городу, выспрашивая и записывая на огромные листы количество воды, вин, соков, молока и любых других жидкостей, годных для питья. Под ошарашенными взглядами горожан самые сильные воины с непроницаемыми лицами выносили из домов и грузили на телеги кувшины с обнаруженными излишками. Они не отвечали ни на какие вопросы, и только иногда стражник, непреклонно отодвинув особо разбушевавшуюся хозяйку, не разжимая зубов, цедил: «Приказ короля». Повсеместно запрещалось мыться, стирать белье и поливать цветы. Люди выходили на улицы, бестолково бродили от дома к дому, спрашивая у таких же ничего не понимающих соседей, какая такая злобная муха укусила умного и справедливого короля Конана, чтоб так издеваться над подданными. Самые отчаянные головорезы из Шумных кварталов подбивали народ сопротивляться «произволу одуревших от своего богатства господ». Ночью было отмечено несколько драк охранников с особо горячими и недоверчивыми жителями. Самые жуткие и нелепые слухи несколько раз облетали город. Кроме детей и маломощных стариков почти никто в эту ночь не ложился спать.

Добравшийся, наконец, Зубник застал столицу полной огней и тревоги. Больше всего ему хотелось забиться в какой-нибудь тихий укромный уголок и отдохнуть, как следует, от событий прошедшего дня, а еще лучше — сейчас же рвануть в родную деревню, как обычно, лечить и заговаривать зубы, ловить рыбу с братом и жениться, наконец, на рыженькой Ушиньке. Это, к сожалению, было совершенно невозможно, потому что именно для выполнения последнего желания Зубник и оказался в Тарантии. Дальний родственник его соседей Задырей, уже давно живший при дворе и сменивший имя на более благозвучное Альтернунций, но не утративший специализации, пристроил его охотничьим слугой. Работа была не тяжелая, денежная и на воздухе. Зубник особо не выделялся из толпы, трудился на совесть, в свободное время либо тихо сидел в уголке, разговаривая с собаками, либо прогуливался по столице, обходя стороной веселые кварталы, полные соблазнов большого города. Сейчас он проклинал тот утренний час, когда попался на глаза королю.

Нарочно медленно подъезжая к дворцу и почти падая от усталости, Зубник надеялся, что в поднявшейся суматохе Конан забудет о своем скромном попутчике, не догадываясь о том, что вихрь самых невероятных и удивительных событий уже захватил его и вот-вот оторвет от родных мест, унося… Митра знает, куда.

Дворец бурлил и кипел, как разноцветный бестолковый суп. Растерявшиеся придворные толкались по залам и коридорам, старательно мешая тем немногим, кто все-таки занимался делом.

В большом зале-столовой несколько самых верных и сдержанных соратников короля молча наблюдали, как Зенобия уговаривала Конана поесть. Мрачный киммериец осушал уже четвертый кувшин вина, нисколько не пьянел и только молча отодвигал очередное блюдо, предложенное женой. Королева, наконец, отступилась и, сев рядом с мужем в старинное резное кресло, взглядом разрешила придворным говорить с королем.