Тарас Асачёв - Тусклое небо

Несмотря на такого «деликатного» босса как Санчо, работы тут было совсем не много. Столы я расставил, полы протер, причём на совесть, собрал паутину из углов, помыл мутные окна, да потекшие свечи заменил на новые, отскоблил воск, протер плафоны, где они были. Затем уже со спокойной совестью — страдал фигней, изучая ассортимент сего заведения. Наступивший вечер привлек в Бар первых посетителей, а я уже помогал на разносе и иногда брал заказы. Санчо работал не один, с темнотой, словно вампир, сюда пришел другой студент — немногословный Дарин, что работал и «за стойкой» и на кухне. Вообще работа была реально не сложной, а главное — мысли мои были свободны, было время покопаться в душе и мозгах. А когда ушли последние выпивохи, мы тоже выпили по кружке тёмного пивка в нашем узком кругу, и Санчо дал добро на мою дальнейшую работу, после чего мы с коллегой пошли по домам. Одним вопросом меньше, трудовая книжка оформлена….

Учебная неделя началась активно: во-первых, с нами сразу стали заниматься Афисты-волшебники, чьей задачей было расчехлить наш потенциал и научить нас дураков азам магии; во-вторых, дополнительные курсы оказались скучными до безобразия; в-третьих, после учебы я сразу шел на свою работу, где освежал свою память с конспектами и выполнял свои нехитрые обязанности. Итог — времени на себя нет вообще! Даже пообщаться нормально ни с кем нельзя. Зато я за первую неделю нормально сдружился с Дарином и Санчо, у них же узнал причину постоянно пустующей должности помощника — Санчо, человек прямой как лом, ну который раскалённый и кишечник воткнут, и не стесняется даже обматерить своих работников. А люди, стремящиеся в высшее общество магов, не хотят этого терпеть и слишком много о себе думают. А меня это местами очень сильно веселило и забавляло. Ну, кто мог еще назвать меня «Слонорылым Кротососом» (понятия не имею, что это такое, если честно), лишь за то, что я неправильно чищу картошку? А он смог, да еще и обосновал фактами и едва картинку не нарисовал….

Плюс в этот период, сны меня одолевали все меньше, а вот личность моя продолжала плыть и меняться, благо или нет, в то время было трудно понять, но все резко поменялось на ночь с шестого по седьмой день недели, когда я проснулся по-настоящему другим человеком….

— …Господин Пистрикс, я уже устал взывать к вашим способностям. Вы до сих пор не освоили самого простого действия. Что сложного в том, чтобы зажечь свечу? Там же сил надо — крохи. — Вещал мне мой Афист, Рональд Горди. — Это же совсем не сложно, вы же слушали лекции? Призовите силу еще раз!

— Конечно, слушал, просто я сам не верю в свои способности….

— Ваше мнение оставьте при себе, вас направили по рекомендации совета, так что в вас, в принципе, запрещено сомневаться. Но вы совсем не стараетесь! Я так это вижу.

— Я стараюсь!

— Невообразимо. Вы еще и упорствуете! Покажите мне ваши конспекты! — потребовал Афист и я вынул из сумки свой дневник.

Наставник спокойно взял тетрадь в пухлом жестком переплете и, открыв его, начал бегло смотреть текст. Две страницы он просмотрел довольно бегло, а вот на третьей лоб его сморщился, а глаза сощурились. Он стал отлистывать страницы все дальше и дальше, а потом просто поднял на меня глаза, повернул мою тетрадь и ткнул в нее пальцем.

— Что тут написано?

— Ну, тут…. «Второй план бытия — есть мир отражения, где можно заметить силовые линии основной энергии мироздания…». — Тетрадь была вновь развернута, Афист пролистал еще пару листов к началу.

— На каком языке вы пишете? Начиная с третьего дня обучения?

— Э-э-э-э что? Простите. — Я действительно был растерян, и не понимал сути претензии.

— Напишите на доске слово «Огонь». — Он вручил мне голубой химический карандаш. Я выполнил требование. — Прошу внимания! — повысив голос, Афист Рональд призвал своих коллег и учеников посмотреть на него и доску за мной. — Кому известен язык, на котором написано слово на доске? — в зале воцарилось молчание, а вот у меня началось сильнейшее головокружение. Я снова повернулся к написанному….

Мир поплыл, буквы «О», «Г», «Н» и «Ь» расплылись и стали совершенно чужими, затем вновь стали знакомыми, темнота стала сгущаться перед моими глазами в такт биения сердца, а ноги словно синцом наливались. Афист схватил меня под руку, но я дернулся от его хватки, отступил, ударился боком о край стола, от чего повалился на пол. Ноги задрожали, мысли смешались и стали, словно недоступны мне на некоторое время, делая меня лишь зрителем. Вокруг стали кричать как сороки, слова без смысла, кто-то подошёл и ухватил меня на плечо, но я отпихнул его и наотмашь махнул рукой, как сквозь воду, так тяжело мне далось это действие. И это, пожалуй, было последним, что я запомнил….