Юрий Бахорин - Меч Севера

Затем он посмотрел на карету и ею тоже остался вполне доволен. Она не выглядела роскошной, но наметанный глаз воина сразу отметил крепкие дубовые окованные шипованной сталью колеса, которые позволяли повозке оставаться устойчивой даже на самых крутых поворотах, а с мягкими рессорами даже капризным ездокам можно было не бояться плохих дорог. Таким, скажем, как та, премерзкого вида старушонка, что развалилась на сиденье. Страшная, как дочь Ксотли. Впрочем, и возница ничуть не лучше. Он хотел было отдать приказ прибить старух, но тут ему пришла в голову необыкновенно удачная мысль: они настолько уродливы, что, пожалуй, стоит оставить им жизнь. Наверняка повелитель останется доволен, а если нет, то свернуть шею столетней карге может и ребенок.

Он еще раз окинул старух взглядом: сморщенная, бледная, как на жабьем брюхе, кожа, синюшные губы, коричневые чудом уцелевшие зубы, желтые ногти на узловатых пальцах.

— Откуда и куда путь держите, добрые женщины? — не без ехидства поинтересовался он.

— Из Кара-Зуда в Янайдар, красавчик! — важно прошамкала бабка, что небрежно развалилась на сиденье, а вторая, на козлах, не к месту загоготала, распахнув уродливую пасть.— Мы жрицы Затха и прибыли сюда, чтобы увидеться с владыкой Уру! Сделай милость, не задерживай нас!

С этими словами карга сорвала с пояса мешочек и неожиданно ловко швырнула его предводителю, так что тому не составило труда поймать летевший прямо в руки кошелек. Распустив тесемку, он увидел золото и задумчиво посмотрел на скрюченную ведьму, на поясе которой висело еще несколько таких же кошельков рядом с тесаками наподобие тех, какими мясник разделывает туши. Ножи его не пугали, хотя… Всякое в жизни случается! Если одной из старых кляч удастся задеть кого-то из его воинов, он превратится в посмешище. К тому же если прикончить старух, ему придется отдать золото — все золото! — повелителю, а так он может оставить кошель себе, выделив малую часть своим людям в обмен на молчание. Эта мысль окончательно разрешила все его сомнения. Предводитель довольно ухмыльнулся. Да… Безусловно, он поступит правильно, если доставит уродин к повелителю живьем.

— Не только не задержу, но и провожу к нему,— пряча кошель за пояс, пообещал он и махнул рукой в сторону города.

Его люди тут же развернули коней, уродливая возница на козлах вновь невпопад захохотала, словно он сказал что-то смешное, но хлестнула коней, и те резвой рысью помчались вперед. Вскоре они достигли ворот. Соня старалась не показать, какое впечатление произвели они на нее, и, судя по всему, это ей удалось. К тому же гораздо больше девушку интересовал мост, перекинутый через широкий, казавшийся бездонным, ров. Подъемных цепей не было — мост, скорее всего, не поднимается. Это хорошо. Это значит, что, как бы ни повернулось дело, у них есть надежда выбраться из города. Колеса прогрохотали по стальной поверхности, и карета въехала в тень пробитого в скале прохода.

— Ну? Теперь-то ты видишь, что я не ошиблась? — спросила Соня, прикладывая к губам корявый палец, и Гана кивнула, показывая, что все понимает: хоть и оказались они наконец-то наедине, их вполне могут подслушивать.

— Ты, как всегда, проницательна, госпожа,— посмеиваясь, ответила она.

Им отвели обширные покои и прислали молодых рабынь, которых Соня тут же прогнала, наказав принести ужин и не показываться до утра. Девушки с удовольствием поели и растянулись на постелях, освободив ступни и плечи от надоевших ремней и с наслаждением распрямив скрюченные тела. Гана мгновенно заснула, видимо, слишком устав за день, а Соня еще некоторое время мужественно боролась со сном, старательно восстанавливая в памяти разговор с Уру и пытаясь все обдумать.

— …Так, значит, вы и есть те самые жрицы с далекого севера? — спросил Уру, и, хотя на губах его играла мягкая улыбка, взгляд оставался жестким и настороженным. Он посмотрел на Гану, и та с готовностью закивала, сопровождая по-старчески неуклюжие движения глуповатым смешком.— Что же привело вас в наш славный город? — продолжал он, обращаясь к Гане, видимо посчитав ее главной.

— Прошу тебя, господин, обращаться ко мне,— дребезжащим голосом заговорила вторая старуха, оправила волчью накидку, неожиданно плавно шагнула вперед на полусогнутых ногах и остановилась, опираясь на тяжелую суковатую клюку.— Меня зовут Сонжа. Ганга, моя спутница, не слишком умна, не очень здорова и глуховата, но отлично управляется с лошадьми и знает счет деньгам.