Люк Скалл: Меч Севера

Он слышал, как они с треском продирались сквозь заросли позади него. По склону он почти съехал — полуразвалившиеся сапоги сильно скользили на замерзшем снегу. Ноги онемели от холода, омертвели, как ягненок, что неистово колотился о его плечо. Кровь все еще текла из перерезанного горла животного и пропитывала грязные лохмотья, которые прикрывали его тело.

До него донеслась брань одного из гнавшихся мужчин, за ней — яростный вопль. Подвинув тушу на плече, он усмехнулся. Они постепенно отстают, и это при том, как он нагружен. Некоторые из них, должно быть, уже сдались. Это ведь старики, большинству из них далеко за тридцать.

Надо оторваться от них, уйти подальше и найти, где спрятаться. Затаиться на время и развести огонь. В животе у него громко заурчало, напомнив о том, сколь суровой и жуткой была эта зима.

Перепрыгнув через поваленное дерево, он оказался на толстой ледяной корке, но удержал равновесие. Через несколько минут до него долетел глухой удар и новый поток ругани — наверное, один из его преследователей наткнулся на бревно и рухнул плашмя наземь.

Что же сталось с Листом, подумалось ему, и Красноухим — или Дохлоухим, как он решил теперь называть своего несчастного друга. Красноухий должен был стоять на стреме, пока они с Листом совершали набег на ферму. Они только успели зарезать первого ягненка, когда кто–то поднял тревогу. Оказалось, что караульщик из Красноухого такой же бездарный, как и повар. И как ему удавалось так долго выживать в банде Скарна? Остается лишь гадать.

Деревья наконец расступились, и показалась река. Как только он переберется через Ледотай, эти упрямые ублюдки наверняка признают свое поражение. Он побежал, его быстрое дыхание выбрасывало в воздух облачка пара. Но, достигнув берега, он понял, что потерпел неудачу. Ледотай еще не весь замерз. Огромные глыбы льда перекатывались через бурные пороги, со страшным скрежетом терлись друг о друга, попади туда человек — раздавят и превратят в бесформенную массу. Переплыть через этот бушующий поток — ни малейшего шанса.

Прислушиваясь к звукам погони, он свернул в сторону, чтобы отправиться вниз по течению и, сделав широкую петлю, вернуться в лес.

Из–за деревьев появились двое мужчин, преградив ему путь.

— Ты уже далеко забрался, парень. — Тот, что был ближе к нему, тяжело дышал, но в его голосе явственно звучала мрачная решимость, а на поясе зловеще сверкал стальной клинок.

Не тратя времени на ответ, он ринулся вперед и въехал лбом в лицо незнакомца. Услышав треск кости, он почувствовал, как от удара сломался хрящ. Тут же извернулся, сбросил с плеча ягненка и, подняв его как щит, принял на него удар меча второго нападающего. Изумление противника, всадившего меч в мясистый бочок животного, длилось ровно столько, сколько понадобилось, чтобы нанести ему три быстрых удара и опрокинуть его навзничь.

Подняв ягненка, он уже вытаскивал из него меч, и в этот момент кто–то врезался в него сзади и, сбив наземь, выбил из рук и меч, и злополучную тушу.

Он развернулся, чтобы схватиться с подоспевшим неприятелем. Высоченный и значительно тяжелее его, тот казался крепким орешком. Хотя он всегда был не по возрасту силен, ему никак не удавалось подловить этого типа, чтобы нанести мощный удар. Словив зуботычину по касательной, он сплюнул кровь. Противник схватил его голову в замок и пригнул к земле. Отчаянно оттолкнувшись от него, он едва не разбил голову о скалу.

Сражаясь с этим здоровенным гадом, он потерял счет времени. Противники дубасили друг друга на берегу реки то ли несколько минут, то ли целый час, и ни один не мог одержать верх. В конце концов они расцепились, и неприятель, тяжело дыша, отступил.

Не сразу, но он почувствовал, что за ними наблюдают, и повернулся. На него смотрели полдюжины лиц. Одно из них он узнал: в нем, превратившемся в жуткое месиво, под кровоподтеками проступали знакомые юношеские черты.

— Лист.

Один из мужчин держал у горла Листа длинный кинжал. Двое лучников держали его под прицелом. Самый мерзкий из них покачал головой и сплюнул на снег: