Марк Сиддонс - Избранница ночи

«Аквилонские ублюдки!»,— в бессильной ярости скрипнула зубами Соня и непроизвольно дернулась, но ее крепко держали за связанные руки.

Очередной солдат, насытившись, отошел в сторону, а на его место торопливо направился следующий.

— Довольно! — раздался повелительный окрик Атлии,— Приведите ее сюда!

Двое солдат, схватив женщину, поволокли ее к кениде. Бедра и живот несчастной были окровавлены, и она была настолько измучена, что не могла стоять на ногах и неминуемо рухнула бы наземь, если бы не мужчины, державшие ее под руки.

— Ну как, будешь говорить, тварь? — громко спросила Атлия.— Или желаешь продолжить?

Раздался громкий хохот солдат, но кенида вздернула вверх подбородок, и все немедленно замолчали.

Соня, взглянув на женщину, вдруг с ужасом поняла, что перед кенидой и несколькими десятками солдат в черных мундирах, истерзанная до неузнаваемости, стоит ее мать, Сиэри…

— Мама! — отчаянно закричала девушка и рванулась вперед, причем ее движение оказалось настолько сильным, что державший ее солдат чуть не упал, но его товарищ поспешил ему на помощь.

— Ух, крепкая, стерва! — с одобрением отозвался он, вздергивая руки девушки вверх, отчего она ощутила резкую боль в суставах.— Ничего, мы тебя успокоим.

— Ты будешь отвечать, тварь? — Атлия взяла Сигурни за подбородок, приподняв ее голову.

Мать Сони пошевелила губами, но слов не было слышно. Атлия коротко рассмеялась и опустила руку — голова несчастной вновь бессильно упала на грудь.

— Отведите ее к остальным! — последовал приказ, и солдаты волоком потащили бессильное тело к дому.

Соня, оцепенев, наблюдала за всем этим, пока не услышала голос офицера:

— Подведите ее к кениде!

Солдаты грубо схватили Соню за плечи и поставили ее перед предводительницей. В девушку вонзился изучающий взгляд холодных глаз. Окружавшие Атлию солдаты тоже пялились на Соню, жадные взгляды словно прожигали насквозь. В схватке с солдатами у девушки порвалось платье, обнажив грудь, а она даже не могла прикрыться, потому что ее руки по-прежнему были связаны за спиной.

— Ты дочь купца Келемета? — раздался бесстрастный голос Атлии.

— Да,— ответила Соня, без страха смотря на кениду.

— Того, что раньше жил в Майране?

— Да.

— О тебе мне ничего не говорили…— задумчиво проговорила кенида.— И никаких распоряжений не было… Впрочем, едва ли тебе известно то, что нужно моим друзьям. Так что никто из них не будет в обиде, если я…

Она повернулась к одному из своих помощников и что-то тихо спросила у него. Тот в ответ кивнул головой.

— Я оставлю тебя живой, хорошая девочка,— словно говоря сама с собой, произнесла Атлия.— Если будешь примерно себя вести, тебя ждет сладкая жизнь,— прищурила она янтарные глаза с большими зрачками.

Соня вздернула голову и дерзко спросила:

— А что в твоем понимании значит примерно себя вести?

— Скоро поймешь,— недобро усмехнулась Атлия.— И на твоем месте я бы хорошенько подумала, стоит ли дерзить мне, наглая девчонка! Я еще не решила, подойдешь ли ты мне. Разденьте ее! — кивнула она солдатам.

Цепкие руки начали срывать с нее одежду, Соня, невзирая на тщетность попыток, сопротивлялась как могла. Однако против нескольких здоровых мужчин ей было не устоять: под гогот зрителей с нее сорвали всю одежду, а двое солдат продолжали держать ее так крепко, что она не могла даже двинуться. Никогда в жизни она не чувствовала себя столь униженной и беззащитной, как теперь, стоя совершенно обнаженной перед несколькими десятками скалящих зубы мужчин, чьи глаза алчно обшаривали ее тело. Казалось, даже их взгляды причиняют ей боль.

— Тихо, вы, жеребцы! — прикрикнула кенида на своих солдат.— Нечего пялиться. Эта девочка не для вас!

Во внезапно наступившей тишине Соне стало еще нестерпимее ощущать направленные на нее похотливые взгляды.

— Действительно, на редкость хороша,— кенида облизнула губы острым алым язычком, и в ее глазах появился хищный плотоядный блеск.

Она шагнула к Соне и, протянув руки, стала бесцеремонно и жадно щупать шею, живот, крепко ущипнула за ягодицы, приподняла груди и, как бы взвесив их на ладонях, больно сжала.

Солдаты, цепко державшие девушку за разведенные в стороны руки, внимательно следили за каждым движением повелительницы, поворачивая и наклоняя Соню так, чтобы кениде было удобнее. Аквилонцы, невзирая на предупреждение Атлии, громко высказывали свое мнение о фигуре девушки, сопровождая слова взрывами хохота, если кто-то особенно удачно, на их взгляд, описывал какую-нибудь часть ее тела. По спине Сони побежали мурашки, и впервые в жизни ей показалось, что она может потерять сознание — так мерзки для нее были эти жадные и жесткие прикосновения и ржание аквилонской солдатни. Глаза кениды слегка затуманились, словно у человека, жующего лист желтого лотоса.