Максим Кораблев - Игра на выживание

Оно быстро обтерло слизь, после каковой процедуры от головы до хвоста стал заметен синий, пока еще мягкий гребень, и поползло к морю, загребая ластами и вереща. Затем выполз еще один.

И еще.

Выпущенный человеком на волю змееныш уже оклемался и тоже двинулся к прибою.

Внезапно со стороны чащи послышался странный скрип и шорох.

Человек резко повернулся, поведя винтовкой на звук.

От опушки к нему деловито спешил краб, скрипя хитиновыми волосатыми лапками по шипастому панцирю. Глаза, словно перископы, торчали как-то вразнобой – один был направлен по ходу движения, второй тщился заглянуть куда-то вбок.

Панцирь его был в высоту сантиметров тридцать, в ширину – взрослому человеку не ухватить, и качался в полуметре от земли. Левая клешня, напоминавшая садовые ножницы, волочилась по песку, правая – воинственно уставлена на двуногого.

Человек ткнул его штыком.

Краб молниеносно вскинул клешню, и винтовку едва не вырвало из рук.

На хитине осталась неубедительная царапина под левым глазом, быстро юркнувшим в недра панциря. Человек попятился, прицелился и выстрелил. Коленце одной из боковых ног ракообразного разлетелось, как глиняное, но краб двинулся дальше. Человек побежал, едва не наступив на очередного вылупляющегося монстрика.

Потом, чертыхнувшись, он остановился, передернул затвор старинного оружия и заставил себя обернуться. Краб, держа добычу высоко в воздухе, как раз перекусывал ее пополам. Извивающийся хвост исчез в прихотливо устроенной ротовой полости убийцы, а малая клешня уже ухватила поперек туловища новую жертву.

Раздался громкий крик, шум ветра и крыльев.

Метрах в пятидесяти на песок опустилась невесть откуда взявшаяся громадная белоснежная птица – хвост распушен, клюв словно тонкая и длинная шпага, лапы перепончатые. Вразвалку, словно беременная утка, птица направилась по следу мамаши лохнесских чудищ и принялась тыкать в песок своим клювом, пытаясь отыскать яйца.

– Пора сваливать, – сам себе прошептал человек и попятился к лесу, с каким-то суеверным ужасом наблюдая за всем происходящим.

Уже с десяток гигантских крабов и три птицы занимались истреблением младенцев, к ним присоединился вполне земных размеров то ли варан, то ли крокодил, в воде тоже мелькали треугольники плавников и грязно-белые брюхи. Геноцид шел полным ходом, однако десятки, если не сотни свежевылупившихся динозавриков все же успевали доползти до волн и броситься в спасительную воду.

Видимо, там они были не так беспомощны…

Человек вдруг крякнул и едва поборол желание бежать не оборачиваясь.

В тучах брызг на берег вылезала крупная особь лохнесского чудовища, словно живой экспонат фильма ужасов. Оскаленная пасть, с которой потоками льется на гальку то ли слюна, то ли морская вода, над ней – вполне осмысленные глаза синего цвета. Шея – метров десять, не меньше, лапы взрывали песок, словно траки танка. Хвост еще взбивал в пену воду, а маленькая головка выстрелила вперед со скоростью, поражающей воображение, и походя схарчила краба.

– Мамаша? Тогда она просто разнесет этот участок берега.

Однако когда мародеры разбежались и разлетелись, прибывший монстр привнес масштаб в происходящее – не размениваясь на отдельно ползущих динозавриков, он лапами вскрывал целые гроздья яиц и с диким хрустом их изничтожал.

– Пожалуй, это – папаша. У нильских крокодилов такое случается. Так что в пролив можно соваться, только построив броненосец. Да и то…

Человек угрюмо побрел к своему дереву.

Приглядевшись, чем питаются птицы, напоминавшие попугайчиков, он набрал полные карманы каких-то кислых ягод.

Потом подстрелил дикого вида взъерошенную птицу, пытавшуюся пробежать мимо него по своим делам на длинных лысых ногах, не переставая напряженно думать.

Судя по маячку, на судьбу ему жаловаться не стоило.

Он находился от места «Икс» от силы в десятке километров.

Однако добрая половина этого пространства была залита водой первобытного моря.

– Есть, однако, и плюсы. Похоже, остров хоть и велик, но особо грандиозных сухопутных хищников тут не имеется. Прекрасный плацдарм для адаптации, что и говорить.

Махнув рукой на опасности леса, человек развел костер и принялся неспешно перебирать вещи в рюкзаке.

После прибрежных чудищ сухопутные жители казались сущими крохами. Слегка поколебала его спокойствие сороконожка, размером с хороший шланг от пылесоса, устремившаяся к нему из-за родного дерева с самыми, надо полагать, гнусными намерениями.