Морис Делез - Клинки Лемурии

— Ну наконец-то… — облегченно вздохнул верзила, поспешая за сообщником, которого едва ли не волочили за собой два здоровенных мастафа. Он прибавил шагу и вскоре догнал рябого.

— Куда они нас тащат? — поинтересовался тот.

— Не иначе как к Арене! — на бегу ответил верзила.

— Что еще за Арена?

— Увидишь!

— Далеко еще?!

— Уже пришли… Стой! — внезапно насторожился верзила, и в тот же миг псы глухо заворчали.

— Что такое? — Псарь вертел головой, пытаясь понять, что заставило его напарника насторожиться.

— Тихо, кретин!

— Ну, ты!…

— Молчать! — огрызнулся тот. — Вели псам заткнуться! — зашипел он, но те и сами, словно поняв, что от них требуется, ворчали все глуше. — Слышишь? — прошептал верзила, наклонившись к самому уху рябого. — Девчонка смеется! Это они! Вот только откуда идут, с Арены или… Ну-ка, пускай Бо по следу.

— Но почему только его?

— Да потому, что нам нельзя упускать атланта, болван! Мо останется с нами!

Сорвавшись с поводка, огромный пес почти бесшумно помчался по свежему следу, быстро исчезая из виду. Мо нервно переминался с лапы на лапу: ему тоже не терпелось ринуться следом за собратом, но, повинуясь команде хозяина, он лег и замер, терпеливо выжидая, когда настанет его черед.

Голоса все приближались, и не слышалось в них и тени тревоги или хотя бы озабоченности, лишь сдержанная радость мужчины да беззаботное веселье Лио. Они подошли уже совсем близко, когда верзила скомандовал:

— Пускай Мо и приготовь арбалет, но запомни: стрелять только по моему знаку!

Словно выпущенная из лука стрела, пес скрылся в темноте. Верзила, не обращая больше внимания на рябого, взвел рычаг и положил короткий тяжелый болт. Обернувшись, он увидел, что, в отличие от головы, руки его напарника работали ладно и он тоже приготовился стрелять.

— Идем! — кивнул громила, и сообщники осторожно двинулись вслед за собакой.

Кулл и Лио стояли на верхнем ряду амфитеатра, выше которого вздымалась только неровная, поросшая травой кромка кратера. Отсюда Арена казалась небольшим, почти правильной формы круглым блюдцем.

— Кулл, — взгляд девушки внезапно посерьезнел, — а ты видел хоть один настоящий смертельный бой?

— Конечно.

— Должно быть, это страшно — убивать другого человека на потеху толпе.

— Не говори глупостей, — отрезал атлант. — Здесь никто не дерется ради забавы.

Лио закусила губу, досадуя на себя: она ведь знала, что на Дуур-Жаде не проводятся гладиаторские бои.

— Но все-таки люди приходят сюда, чтобы убивать друг друга?

— Конечно! — Кулл равнодушно пожал плечами. — Кстати, посмотри отсюда на Арену: заросли кустарника, редкие деревца да одинокая скала посреди. Двое равных без труда найдут место, чтобы открыто выяснить отношения, а слабому есть где спрятаться и нанести удар из засады, что совсем не возбраняется.

— Но и сильный может затаиться!

— Ты так ничего и не поняла! — Пират покачал головой. — Сильному порой не достает ума и изворотливости, а умному — силы. На Арене их возможности становятся равными.

— А если и ума не слишком много? — ехидно поинтересовалась Лио.

— Такие на Дуур-Жаде долго не живут, — равнодушно ответил атлант.

Девушка задумалась:

— Но ведь кто-то из зрителей может подсказать одному из противников, где находится второй.

— Это запрещено.

— Но ведь всякое может случиться! — не унималась Лионтина.

Кулл удивленно посмотрел на подругу, но все же ответил:

— Умышленная подсказка карается смертью, а неумышленная делает человека рабом противника того, кому он подсказывал. Если, конечно, тот останется жив.

— А если нет?

— Тогда смерть.

— А кто решает, случайно он подсказал или нет?

— Совет капитанов стоящих в порту Дуур-Жада кораблей.

— А ты участвовал когда-нибудь в таком суде? — снова спросила Лио.

— Да, — нехотя ответил атлант.

— И чем кончилось дело?

— Девицу признали виновной, и она пробыла месяц наложницей того, кого люто ненавидела, потом отцу разрешили выкупить ее… Ладно, — проворчал Кулл, не желая больше говорить об этом, — идем, а то провороним восход.

Бо вихрем проскочил узкое, но короткое ущелье, служившее одним из входов на Арену, и помчался дальше. Несколько мгновений он покрутился у полузасохшего дерева, пока снова не взял след, правда, уже на другой стороне скалы. Тут пес заметался, петляя, и в один миг взлетел на самый верх, но пробыл там недолго, а, спустившись, бросился к дальнему выходу, уже нигде не останавливаясь.