Майкл Муркок - Рунный посох - романы

— Ты убил Богенталя и потому умрешь.

— Граф!

Граф замер, занеся над головой меч.

Это был голос философа.

— Граф, он меня не убил. Удар в голову лишь оглушил меня, а рана в груди не смертельна.

Богенталь с ярко-лиловым синяком на лбу пробирался сквозь толпу, зажимая рану рукой.

— Благодари за это судьбу, Богенталь, — вздохнул граф. — Но тем не менее… — он повернулся к барону. — Этот негодяй пренебрег моим гостеприимством, оскорбил мою дочь, ранил моего друга…

Барон поднял глаза.

— Прости, граф. Страсть ослепила меня и помутила рассудок. Я не прошу у тебя пощады, но сейчас прошу — поверь и не ищи злого умысла в моих поступках, причиной им — лишь обычные человеческие слабости.

Граф покачал головой.

— Я не могу простить тебя, барон, и не хочу больше слушать твои лживые речи. Через час ты должен покинуть замок, а к утру — пересечь границу Камарга, иначе ты и твои люди умрут.

— Ты рискуешь оскорбить Империю.

Граф пожал плечами.

— Не я оскорбил ее. Если они узнают правду о том, что здесь произошло, ты будешь наказан. Ты не справился с заданием. Ты оскорбил меня, а не я — Гранбретанию.

Барон ничего не ответил. Кипя от бессильной ярости, он выбежал из зала. Не прошло и получаса, как, разгневанный и опозоренный, он уже выезжал из ворот в своей причудливой карете. Барон Мелиадус покидал замок, не попрощавшись.

Граф Брасс, Исольда, Богенталь и фон Виллах, стоя на ступенях парадной лестницы, наблюдали за его отъездом.

— Ты был прав, мой друг, — пробормотал граф. — Этому негодяю удалось обмануть и меня и Исольду. Но теперь ни один посол Гранбретании не переступит порога замка Брасс.

— Теперь-то ты понял, наконец, как опасна Темная Империя? — с надеждой в голосе спросил Богенталь.

— Друг мой, пусть все идет своим чередом. Нас больше не побеспокоит ни Гранбретания, ни барон Мелиадус.

— Ты ошибаешься, — с глубоким убеждением сказал философ.

А в темном экипаже, катящемся в ночи к северным границам Камарга, барон Мелиадус поклялся самой страшной клятвой, какую только знал. Он поклялся Рунным Посохом, что подчинит себе — чего бы это ему ни стоило — графа Брасса, овладеет Исольдой и превратит Камарг в одно огромное пепелище.

Он поклялся Рунным Посохом — ходят легенды, что в нем сокрыты все тайны человеческих судеб. Тем самым судьбы барона Мелиадуса, графа Брасса, Исольды, Темной Империи и судьбы всех, кто уже появлялся или еще появится, так или иначе связав себя с замком Брасс, были решены окончательно и бесповоротно.

Пьеса написана, декорации расставлены, занавес поднят.

Дело — за актерами.

Барон Мелиадус вернулся в Лондру, мрачную столицу Темной Империи, но прошел почти год, прежде чем у него созрел план мести, полностью отвечающий его желаниям. Правда, у барона хватало и других забот — он подавлял возникающие то тут, то там бунты и мятежи, участвовал в битвах и сражениях, создавал марионеточные правительства, устанавливал порядок на вновь завоеванных землях и многое другое.

Барон ревностно служил Империи, но страсть к Исольде и ненависть к ее отцу ни на миг не оставляли его. И хотя он не был наказан за неудачу в Камарге, каждое воспоминание о перенесенном позоре выводило его из себя. Кроме того, ему часто приходилось сталкиваться с трудностями, которые были бы легко разрешимы, если бы он склонил на свою сторону графа Брасса. И поэтому каждый раз, когда барон попадал в такую ситуацию, в его разгоряченном мозгу возникало множество коварных планов мести, но ни один из них не удовлетворял его. Барон хотел всего сразу: заручиться помощью графа в европейских делах, получить Исольду, а главное — стереть с лица земли Камарг. Желания были явно несовместимы.

В высокой башне из обсидиана, возвышающейся над Кроваво-красными водами реки Таймы, по которой легкие баржи из бронзы и черного дерева доставляли в столицу грузы, барон Мелиадус беспокойно вышагивал по своему рабочему кабинету, заставленному темной полированной мебелью, глобусами и астролябиями из железной фольги, меди и серебра, а также многочисленными безделушками из драгоценных камней и металлов. Стены кабинета украшали выцветшие от времени коричневые; черные и голубые гобелены, а пол был устлан толстыми коврами цвета осенних листьев.