Вацлав Вейгенкнехт - Туманный край

«Как его так быстро догнали? Ведь у него было преимущество! И вообще, почему не спускают оставшихся зверей, так яростно рвущихся?»

Он сжал кулаки, намереваясь первому приблизившемуся раздробить череп.

Какое-то мгновение его с враждебностью осматривали, потом стали кричать, размахивая копьями и прыгая, как безумцы. Если когда-то их предки и принадлежали к людскому роду, то эти, постепенно вырождаясь, деградировали. Превратились в диких зверей.

Киммериец переместился.

«Брошу вызов судьбе. Сначала нападу, потом вырвусь из оцепления.»

Несмотря на возникший воинственный настрой, ему не удалось сделать ни единого шага. Туман охватил варвара. Словно скользкие змеи опутали его торс, руки и ноги. Киммериец не мог пошевелиться, не мог дышать. Попробовал позвать Кьяру, но желеобразная масса забила рот. Всё ещё сохраняя сознание, Конан рухнул наземь. Часть вооруженных людей бросились к нему, окружили и подняли на плечи и потащили вдоль стены до тоннеля, ведущего в просторный двор.

Место окружали с трёх сторон каменные дома, а с четвёртой — возвышался высоченный дворец с чёрными стенами, удлиненными окнами, его крыша скрывалась высоко за туманными облаками. С балкона с полуразрушенными колоннами взирал высокий человек, восседающий на троне из золота и кости. У него было бледное лицо и выпирающие скулы, придающие отдаленное сходство с вороном в обличье человека.

Солдаты ещё удерживали неподвижного Конана наверху, и поэтому он смог разглядеть это всё сам.

Однако сами солдаты опустились вниз на колени, сложили руки и троекратно дотронулись до разбитой мостовой, демонстрируя исходящий из них религиозный экстаз, покорность, боязливость и ужас.

— О, великий и могущественный правитель, славный Фериас, — сказал один воин на языке, напоминающем речи северных народов, (Конану он был понятен), — поскольку печёшься о нашем благополучии и заботишься о нас лучше, чем о собственных детях, мы принесли пленника, чтобы доказать верность и преданность. Врага, проникшего в ваши владения. Доказательство этому то, что он убил одно из твоих домашних животных, которое почувствовало зло, исходящее от него. Он очень опасен.

Высокая фигура Фериаса поднялась, выйдя из окружавшей его тени. От окружающих эхом отразился его гулкий голос.

— Вы правы, источается аура зла. Он умрёт! Завтра утром мы принесём жертву древним богам и наполним пустые животы мясом. Готовьте праздник.

Толпа радостно взревела.

Конан безуспешно пытался вырваться из опутавшего тумана, но его путы не ослабевали. Варвар мысленно сыпал проклятиями.

«Куда он попал? Кругом одни сумасшедшие люди. Где Кьяра? Может ей удалось ранее вырваться, или её тоже захватили местные сумасшедшие? Будь у него свободны руки, переломает их кости».

— Умолкните, чтобы завтра мощнее провозглашать мне славу, — Фериас жестом заставил замолчать орущих и пристально-оценивающе посмотрел на киммерийца.

— Ты убил одного из моих домашних животных и заслужил смерть. Теперь необходимо и нет другого выхода как убить тебя. Или медленно и мучительно, или быстро и без страдания. Поэтому я задаю вопрос, и ответ решит, как ты умрёшь. Что выберешь? Говори!

На последнем слове Конан отметил, что может двигать губами и языком, но мускулы по-прежнему остаются скованными.

— Отпусти меня и поговори, как мужчина с мужчиной, — сердито проворчал он. — Дай мне меч и я выпотрошу тебе чрево, выпустив кишки.

— Я не спрашиваю смертных. Ты будешь наказан немедленно, до завтрашней церемонии, получишь для наслаждения от моих друзей сорок болезненных ударов, — загрохотал Фериас в ответ воину, — перенесёшь длительные пытки и долгую порку. Забирайте его в тюрьму. Не хочу его видеть.

В глазах киммерийца засверкали молнии. Опять же, мышцы напряглись. В один миг показалось, что удастся разорвать туманные оковы, но они наоборот, даже усилились, сдавили, ломая ребра. Попытка не удалась и дыхание перехватило. Кроме того, вновь сковало язык и рот.

К варвару подошли двое, укрывающиеся за красными капюшонами на головах, и забросили его на свои плечах. Поволокли к узким дверям, ведущим вниз из дворца.

Палачи спустились вниз по плохо освещаемому полутёмному коридору, минуя лестницу, ведущую в пыточную. От стен к ним тянулись вбитые зазубренные крючья со следами запёкшейся крови, углы затягивала паутина, а потолок затянула зеленоватая плесень. Немного подальше находилась полуразрушившаяся дыба. Вокруг было очень холодно, в кожу словно вонзались морозные иглы.