Skopetskiy - REVOLVE (I-IV том)

Прошло где-то полтора часа и парень заметил, что начал невольно замедляться. За это время он успел проделать путь километров в четыреста-пятьсот. Наверное, сумел бы пролететь и больше, но влажный после дождя воздух знатно усложнял полет. Правда, сейчас Рея остановил не он. Парня вновь начали глодать сомнения и подкравшийся из закромов сознания страх…

Если поспешить, он сможет добраться к месту через час. И назад пути уже не будет.

На какое-то время глаза ястреба закрылись, а парень вновь отдался воспоминаниям. Каждая пытка будто острым ножом впилась в его разум. Да и тело начало понывать от фантомной боли. А потом в какой-то момент глаза распахнулись. Испарился непонятно откуда появившийся страх, исчезли им же порожденные сомнения, уступив место решимости. Глаза птицы горели совсем несвойственной животному волей, несгибаемой, как скала, холодной, как лед. И будто вторя острому взгляду ястреба, его крылья забились, словно сорвавшиеся с привязи дикие лошади. Они несли огромную птицу вперед, все глубже в лес, все ближе к её цели…

***

Послышалось шипение. Громкое, пронзительное, оно разносилось на многие километры, но перепуганные животные и без того не смели приблизиться к поляне длиной где-то с существо на ней же беснующееся.

Исполинский змей врезался в очередное дерево. Совсем молодое, но толщиной уже с половину метра, оно не выдержало силы удара и повалилось. Не надломилось, а вышло из земли вместе с корнем.

Монстр вновь зашипел. Не от боли, но от гнева. Отголоски ярости так и рвались из огромной пасти. Вместе с ними на траву изливались целые потоки черной, словно смола жидкости. Они оставляли после себя лишь выжженные дыры, от которых доносилось не менее жуткое шипение.

Змей бросился в очередном рывке. Пьяный, слепой от бешенства он наткнулся на другое дерево. В исступлении чудовище ударилось об него один, второй, третий раз и ствол, стоявший незыблемым гигантом уже не один десяток лет, уныло затрещал, заскрипел, словно несмазанные ржавые петли и начал клониться к земле. Послышался глухой удар, но тот лишь потонул в целой канонаде гула, разносившегося от буйства монстра, появившегося здесь еще утром.

Теперь змей решил излить свою злость прямо на землю. Твердое словно сталь тело билось об неё раз за разом, оставляя борозды не менее глубокие, чем десятки поваленных существом деревьев. За несколько часов свирепства твари, поляна стала шире чуть ли не в полтора раза, а монстр все не уставал. Он ломал, рвал, крошил все на своем пути, будто обозленный на весь мир, будто лишившийся собственного рассудка.

Будто безумец.

Лишь спустя двадцать долгих минут пыл твари начал утихать. Тело, чернее самой беспросветной тени свалилось, будто лишенное стержня, а уже через мгновение на его месте возник силуэт человека. Он навзничь лежал в полутораметровом углублении, возникшем в центре поляны. Абсолютно голый, парень растянулся в холодной, мокрой яме, воздев бледно-голубые глаза к полуденному небу.

Во взгляде человека не было ничего. Он был настолько пустым, что это даже пугало. Такой взгляд можно встретить лишь у тех, чей разум потух. Так на мир смотрят люди, лишившиеся толкавшей их вперед цели. Они смотрят, но не видят, наблюдают, но не вглядываются.

Сейчас Рей напоминал сломанную куклу. Он не хотел двигаться, не хотел дышать, даже просто думать было для него слишком тяжело.

В жизни каждого человека случаются моменты, когда лучше не думать. Часто подобное бывает полезным, но сейчас парню нужно было не это. Как раз наоборот, поток мыслей, пускай и исполненных самобичевания и омерзения к себе. Ненависти к собственному естеству, к своим поступкам… Все это могло вернуть голубым глазам свет…

Но Рей не хотел думать. В его разуме поселилась пустота и прогнать её оттуда ему было уже не под силу. Ведь для этого нужно было бы заставить себя мыслить. Вспоминать… А парень совсем этого не хотел.

Несколько часов назад, он тщательно подготовленный, готовый ко всему, что мог подготовить ему несомненно опаснейший противник, посмел приблизиться к поляне меньше, чем на десяток километров. Видит Богиня, Рей надеялся, что глаза его подвели, что на покрытую туманом, свободную от деревьев часть леса опустился мираж, но нет. Взор ястреба, наблюдающего за Фаросом с огромной высоты был столь же острым, как и всегда.

Поляна была пуста. На ней не осталось ни следа некогда стоявшего здесь дома.

С минуту Рей в отуплении глазел на это, и лишь покачал головой. Иллюзия, не иначе.