Натали Якобсон - Изувеченный. Склеп семи ангелов

– Кто это? – поинтересовалась Клер, кивая на жуткий портрет. Губы ее почти не слушались.

– Кого вы имеете в виду? – вежливый вопрос слегка ее изумил. Разве сразу не видно. Ведь холст с портретом так выделяется на однообразном фоне остальных картин, украшавших стены.

– Аристократа с черепом, – Клер поднесла руку к своему горлу, будто по нему сейчас мог пройтись такой же нож, который этот человек сжимал в руке. В углу холста как раз была изображена зарезанная жертва в роскошном старинном наряде. Кругом трупа рассыпался жемчуг. Такой же, как у нее. Клер нащупала на горле мелкие жемчужинки тонкого ожерелья, которое почти никогда не снимала. Ей всегда нравился жемчуг. Его чистые гладкие горошинки воплощали и невинность, и смерть. Собранные из погибших из-за алчности ловцов устриц, они, скорее всего, символизировали последнее.

– Знаешь, а тебе надо начать рисовать в готическом стиле, – заметил ее наниматель, как бы невзначай, но кажется, он спешил к чему-то ее подтолкнуть. – Сейчас это приносит массу прибыли и выгод. Модное направление, – он покосился на портрет. – Смерть и красота! Как раз то, что требуется публике для остроты ощущений.

– Я подумаю об этом, – пообещала Клер. На самом деле она думала о чем-то подобном уже давно. В ее комнате висели репродукции готических картин. Красота и смерть действительно привлекают, когда они представлены в равномерном сочетании. И того, и другого поровну: и великолепия, и ужаса.

Клер искала контрасты, собирая у себя дома и прекрасные вещи, и отпугивающие. Трагические маски перемежались на стенах с роскошными венецианскими. Антикварные зеркала отражали черепа из магазинчиков, где торговали приколами и пышные бумажные розы. Именно контраст жути и роскоши создавал сильный эффект. Этот эффект она должна внести и в свои работы. Это будет не сложно. Сказки, которые она иллюстрировала, станут лишь переходом к чему-то более грандиозному. Сама сказочная основа уже становилась зыбкой. На ее картинках гномы хранили свое золото среди человеческих скелетов, тролли несли в мешках отрубленные головы принцесс, феи на кладбищах пили кровь смертных рыцарей. Даже самая красивая сказка должна быть чем-то страшной, чтобы произвести должный удар по восприятию людей. Произведение искусства должно быть незабываемым. Клер заснула с этими мыслями.

Венецианские маски со стен следили за ее сном. Тени бегали по картине с видом на Мост Вздохов в Венеции. Клер часто жалела, что живет не там. Ее тянуло к каналам. Сегодня ей снился шум воды, колыхание шелковых штор и острота лезвия. Во сне кто-то поднес нож к ее шее, примиряясь срезать то ли кожу, то ли жемчужное ожерелье, с которым она не расставалась. Либо одно, либо другое… Клер вздохнула во сне. Рука с лезвием, снившаяся ей, была обожжена. Такой ужас!

Проснувшаяся девушка приоткрыла веки. Кругом стояла ночь. Густая темнота окутала всё, кроме некоторых фосфоресцирующих деталей интерьера. Клер даже пожалела, что не включила настольную лампу перед сном. В комнате было так тихо и темно, что по коже пробегали мурашки. К тому же ей показалось, что кто-то сидит рядом. Прямо на краю ее постели.

Атласное покрывало слегка натянулось под чьим-то весом. Клер откинула пряди волос со лба и уставилась в темноту. То, что она могла разглядеть, казалось ей продолжением сна. На постели сидел кто-то сгорбленный, будто карлик. У него были манеры злобного гнома, хоть фигура и имела исполинские размеры. Почти всё, кроме рук и лица скрывала накидка, такая же черная, как и темнота вокруг. Одно невозможно было отличить от другого. И все же Клер сумела разглядеть, что этот человек изувечен и сильно изуродован. По его движениям, по его натужным вздохам и судорожным жестам можно было решить, что он только что вышел из камеры пыток. Но сейчас его никак нельзя было назвать жертвой. Он жаждал крови сам. Клер хотелось кричать, звать на помощь, но она не могла. Рука с ножом наклонилась к ее плечу, будто играя, провела лезвием по изгибу шеи. Нож не ранил, пока, но холодок стали, соприкасаясь с живой плотью, вызывал ощущение близости смерти. Какая жестокая игра! Настоящая пытка! А Клер еще при первом взгляде пожалела его за то, как искалечен он сам. Жаль, что это не мешало ему причинять другим вред.

Как он только проник в дом? Неужели она забыла запереть дверь? Или окно находилось слишком низко над уровнем земли? Почему ей не пришло в голову забрать окна решетками? Кто угодно мог влезть сюда через балкон или раскрыть окно через незакрытую форточку. Если только перед ней не существо из сна. Клер ждала, что будет дальше. Нож застыл у жемчужного ожерелья на ее шее. Незнакомец смотрел на нее так пристально, как будто чего-то ждал. Какого-то момента узнавания. Он будто спрашивал, помнишь ли ты меня? Но она не помнила. Даже если и видела его где-то на улице среди лондонских попрошаек прежде, то припомнить не могла, как ни силилась.