Мария Фомальгаут: Половина полуночи

– И что? Признался?

– А тут я проснулся… и всё.

Спрашиваю откровенно:

– Так что же вы хотели?

– Ну как что… тут видите… я из сна ушел, а он там остался… Этот человек… который неизвестно откуда… неизвестно, как он в этот мир попал, и что делать собирается…

Соглашаюсь:

– Неизвестно.

– Так вот я и думаю… дело-то, конечно, не мое… только я вот в этот мир попал, вроде как участие во всем в этом принял… значит… я как бы в ответе за тот мир, да?

– Ну, я бы так не сказал…

– Но… мне кажется, я должен туда вернуться.

– Это не мне решать, это только вы сами решить можете… Никто за вас.

– Да?

– Ну. Только это… вы не говорите никому, что это я вам сказал.

– А что так?

– А так. Сейчас вроде закон приняли… что за подстрекательство к вхождению в сон дело шьют. Пятнадцать суток, не меньше.

– Вот оно что…

– Ну. Так что это вам решать… не мне… – смотрю на часы, – ну вы извините, меня другие пациенты ждут…

– Да… конечно…

– Вы завтра приходите часов в десять.

– Обязательно приду.

– Вот и расскажете… как оно у вас тут было всё…

– Обязательно расскажу…

Смотрю на часы.

Половина одиннадцатого.

Набираю номер, уже ни на что не надеюсь. Знаю я таких людей, один раз к психологу сходят, и всё, и типа с них достаточно уже. И не втолкуешь людям, что одним сеансом тут не поможешь…

Длинные гудки.

Женский голос:

– Алло.

– Э-э-э… а мне бы…

Понимаю, что даже не знаю его имени.

– …а мне бы мужа вашего…

– А он не вернулся сегодня.

– Домой не вернулся?

– Да нет. Из сна не вернулся.

Холодеет в груди.

– Да вы что?

– Ну… увидел он что-то…

– Разрешите… я к вам приеду сейчас. Я его лечащий врач, понимаете?

– Понимаю…

– Адрес мне назовите… будьте добры.

– Да вы не разувайтесь…

– Да как не разуваться, натопчу вам тут…

Вхожу. Что-то мохнатое бросается под ноги, даже не вижу, собака, или кошка, или что.

– Где он спал?

– Вот тут… не-е, он с краю спит, это я у стены… я просыпаюсь, нет его… я еще думала, в ванную вышел или куда…

Подбираю крупицы сна, складываю в чашку Петри, капаю раствор.

Жду.

Крупицы сна тают с легким шипением, становятся ярко-лиловыми. Это дело дрянь, что лиловыми, значит, сон на максимальной глубине.

– Так… слушайте меня. Внимательно. Я сейчас спущусь в сон. Трос снаружи у вас останется, когда за трос дерну, вы поднимайте…

– Да как я вытащу…

– Молча, как. Вам самой ничего тащить не надо, только на кнопку вот тут нажмете.

– Ой, я еще на что-нибудь не на то нажму…

– А вы нажимайте на то. Делов-то…

– Да я…

– Мадам, вы мужа своего вернуть хотите?

– Еще спрашиваете.

– Ну вот, значит, нажмете на то, что надо, – подключаю датчики, спрашиваю, почему у меня так потеют руки, никогда не боялся, а тут на тебе, руки дрожат…

Обратный отсчет.

…три…

…два…

…один…

Бросаю монету в щель.

Жду.

Автомат утробно урчит, фыркает, выбрасывает мне на ладонь книгу.

Взвешиваю на ладони. Тяжелая, какой всегда бывает непрочитанная книга. Пытаюсь вспомнить, какими были книги до неё, ничего не вспоминается.

Остальные недоверчиво смотрят на меня.

– Взял? – спрашивает главный.

– Взял, взял…

– Давай еще бери, – требует парень.

– Да погодите вы, давайте лучше пожрем нормально!

Это девушка говорит.

– Чего пожрем, суши давно не видела или омаров с лобстерами? Книгу бы еще взяли, читать так читать!

Это парень.

– Больше одной не брать, сказано было.

Это главный. Сказал, как отрезал. На то и главный. Девушка прыгает на месте, пошли-пошли пожрем, парень хмурится, а тут хмурься не хмурься, с главным не поспоришь.

Я девчонку понимаю, у самого от голода кишки сводит, дорого нам эти книги обходятся, дорого…

Ужинаем.

Лобстеров с омарами, конечно, нет, но и без омаров хорошо, рыбка, картошечка, девушка торт заказала, главный вино заказал, разливает по крохотным рюмкам, давайте, за нас с вами, и за черт с ними…

Вечереет.

На улице сами собой зажигаются фонари. Здесь вообще все делается само собой.

Здесь.

В обезлюдевшем мире.

После ужина устраиваемся в креслах, главный кивает мне:

– Ну, давай… читай… как ты это там делаешь…

Открываю книгу, круглую, тяжелую, как всегда открываю осторожно, так и кажется, что сейчас расплещется книга, прольется вся незнамо куда.

Меня окружает туман. Глубокий туман, непроглядный туман, насколько хватает глаз. Так всегда бывает, когда открываешь незнакомую книгу. Чуть погодя начинаю выискивать в тумане образы – одинокий фонарь на углу улицы, мотылек бьется о стекло фонаря, запах имбирных пряников из кондитерской, затхлый запах болота, которое начиналось сразу за кладбищем…