Игорь Соколов - Человек из грязи, нежности и света. Роман

– И ты в нее влюбился? – спросил Эскин.

– О Боже, нет! – вздохнул Секин. – Ни один страстный поцелуй, ни одна постельная баталия не сводит меня с ума, отчего моя голова остается абсолютно трезвой!

– Наверное, ты несчастный человек, – улыбнулся с жалостью Эскин.

– Наоборот! Счастливый! – усмехнулся в ответ Секин.

Неожиданно Эскин расплакался.

– Ты чего?! – удивился Секин.

– Девчонку ту жалко, – признался Эскин.

– Ты лучше себя пожалей! – презрительно улыбнулся Секин.

Эскин напряженно молчал и с тихой ненавистью вглядывался в зрачки Ивана Ивановича Секина.

– Ты хочешь сказать, что твоя Соня, живущая с тобой и с Глебом лучше меня?! – с жадным любопытством поглядел Секин на Эскина.

– Лучше! – вздохнул Эскин и выплеснул остатки пива из кружки в лицо изумленного Секина.

– Ну и дурак, же ты, – Секин поморщился, и быстро встав из-за стола, покинул пивбар.

«И за что я его так? – подумал Эскин. – Ну, встретился он с кем-то, трахнул какую-то девственницу, а мне-то что?! Ведь он даже и не сказал мне, что она девственница и никак не обозначил ее возраст, а мне все равно противно! И почему?! Неужели только потому, что я чувствую себя женатым человеком?!»

Уставший и захмелевший как от пива с водкой, так и от собственных мыслей, Эскин вышел из пивбара.

Еще никогда он не был таким пьяным и угрюмым! Он даже едва заметил Ивана Ивановича Секина, поджидающего его возле дерева в тенистом сквере.

– Эскин, можно я тебе набью морду?! – вежливо спросил Секин.

– Валяй! – махнул рукой Эскин.

– Нет, не могу, – вздохнул глубоко Секин.

– Почему?! – удивился Эскин.

– Да, потому что ты пьяный и может самый несчастный на земле человек, – объяснил ему доходчиво Секин.

– Это я-то несчастный?! – заорал Эскин, хватая Секина за лацканы серого пиджака.

– Дурак, сейчас пиджак порвешь, – быстро заломал ему руку Иван Иванович Секин.

– А ты осторожней с руками, а то их придется лечить! – пожаловался Эскин.

– И за что я тебя, дурака такого, люблю? – задал сам себе вопрос Секин, уже отпуская руки Эскина и приобняв его самого.

– Может за мою порядочность?! – пробормотал пьяный Эскин.

– За твою порядочность?! – со смехом переспросил его Секин. – Ну, ты и насмешил!

– Насмешил, накрошил, придушил, прошил, затушил, – забормотал Эскин.

– Эй, приятель, ты уже хорош, – прокомментировал состояние Эскина Секин, – так что я с тобой пойду до самого дома!

– Там у нас матриархат, полиандрия, тебе туда нельзя! – замахал руками Эскин.

– Рассказывай сказки! – усмехнулся Секин, и еще крепче обняв его, повел за собой.

Эскин не помнил, как Секин помог ему добраться до дома, однако утром он проснулся у себя в большой комнате на раскладушке, услышав в соседней комнате громкий смех Ивана Ивановича Секина и его драгоценной Сони.

– Суки! – заорал Эскин, и мигом вскочив с кровати, вбежал, как был в трусах, в соседнюю комнату.

– Что тебе надо?! – сразу же прекратив смеяться, нахмурилась Соня.

С ней в кровати, под одним одеялом лежал веселый и самодовольный Глеб.

– Ничего! – упавшим голосом ответил Эскин.

– Почему ты пришел вчера пьяный как скотина?! – Эскин в первый раз в жизни видел Соню такой злой.

– Я, что, должен еще отчитываться перед тобой, – обозлился Эскин, – или ты думаешь, что мной можно как угодно командовать?! Так я еще пока не в армии!

– Слушай, что ты так на него накинулась, – вдруг вступился за Эскина Глеб, – ну, перепил немного, ну, с кем не бывает!

«Лучше бы он промолчал», – с еще большей злобой подумал Эскин. Он уже ненавидел и Соню, и Глеба, и хотел только одного, как бы побыстрее избавиться от них.

– Я такая же ему жена, как и тебе, а поэтому должна о нем заботиться! – эта лживая и ужасно фальшивая реплика Сони повергла Эскина в еще больший шок.

– Это ты мне жена?! – изменился в лице Эскин. – Ты, которая живешь вместе со своим мужем-альфонсом за мой счет и в моей квартире?!

– Надо бы его проучить! – вылез из-под одеяла голый Глеб. Вид его обнаженного тела еще сильнее возмутил Эскина.

Он глядел на них с нескрываемой неприязнью и думал, что бы можно было сделать, чтобы прекратить этот дешевый спектакль.

За последнее время он как будто прозрел и был готов пойти на любые шаги, чтобы навсегда их вычеркнуть из своей жизни.

– Ну, что, щенок, проучить тебя?! – Глеб явно заводил сам себя с помощью примитивной фразеологии.

– Ну, проучи, пёс! – усмехнулся Эскин, он уже нащупал рукой на правой полке книжного стеллажа свой старый газовый пистолет.