Светлана Снегова: Героем стать не трудно

Правитель поднялся с высеченной из цельного камня Скамьи Мудрости. Яркий свет свечей, окружающий полукругом Скамью, осветил, отразился в блестящей Мантии. Роллинг ощущал направленные на него взгляды.

Зал был погружен в тьму. Освещается только место, где возвышается Скамья. Но Роллингу не требовалось освещения. За время правления он изучил зал до последней трещинки на стене. Он прекрасно знал, что в Зале, кроме него, как всегда, находятся тринадцать Посвященных, склонивших в почтении головы перед Правителем. Но кроме них в Зале еще трое. Стоят на одном колене в самом центре, в стороне от расположившихся по периметру зала Посвященных.

Именно они – сегодня главные на Совете. Ради них собрались в зале все остальные.

Роллинг подошел к ним и становился. Свет от факелов почти не достигал этого места. Для Посвященных и троица, и сам Правитель почти не были видны.

Во взгляде Роллинга промелькнула искра жалости. Но троим не суждено было ее увидеть. Головы их были опущены. Без позволения они не смели подняться. Это и хорошо. Правитель не должен проявлять и капли жалости, не должен выказывать даже минутной слабости.

Несколько минут Роллинг стоял над ними молча, глядя, почти не мигая, на склоненные фигуры.

Опущенные головы не позволяли разглядеть лиц, но одежда, смутно видимая в темноте, выдавала принадлежность к кланам. Маг, воин, эльфийка. Посвященные выбрали их, лучших из лучших, только что Правитель подтвердил этот выбор.

Сейчас в руках этих троих судьба Лоренции. Да что там Лоренции. Всего мира.

Роллинг, как никто другой, понимал, что предстоит им. Поэтому глаза его светились добротой и озабоченностью, когда он разрешил им встать.

Два юноши и девушка поднялись с колен. Правитель молча, жестом, пригласил подойти к Скамье Мудрости, выйти на свет, чтобы все присутствующие Посвященные, да и он сам, могли рассмотреть Избранных.

Они были молоды. Совсем молоды. Наверное, совсем недавно приняли обряд Взросления. Но, навалившаяся на них со словами Правителя: «Признаю!» ответственность, сделала их будто бы старше и мудрее. С этими словами навсегда закончилось их детство. А, может быть, и молодость, так и не успевшая начаться. С этой ночи их ожидает совсем другая жизнь. И они сами уже другие. Их прошлое осталось там, на темных улицах Лоренции, по которым они шли во дворец. Оно растаяло, растеклось, растворилось в воздухе. Сейчас они – Избранные.

Трое стояли они под взглядами, скрытых в темноте, Посвященных, открыто глядели в глубь темного зала. О чем они думали, что волновало их?

Самый высокий, Чоусен, в голубом, расшитым золотыми звездами, плаще мага, с черными, абсолютно прямыми, до плеч, разделенными на прямой прибор, волосами. Нос чуть великоват, глаза глубокие. Кажется самым старшим среди Избранных. Маги взрослеют рано. Открывающаяся перед ними в процессе обучения мудрость заставляет проживать год за два. Чоусен спокоен. Скорее всего, он один из всех по настоящему понимает, что предстоит им в этом путешествии. Но не тени сомнения нет на его лице. Гордо и спокойно смотрит на Правителя.

Прокилл – полная противоположность магу. Живой, подвижный, почти на голову ниже Чоусена. Ему трудно устоять на месте. Глаза и руки находятся в постоянном движении. Он готов к подвигу, ему не терпится этот подвиг совершить. Вперед и только вперед. Даже эта задержка у Правителя его раздражает. Прокилл знает, он лучший. Он может всех победить. Для него главное – действие. Стоять и выслушивать наставления не для него. От нетерпения Прокилл постоянно подергивает русоволосой, коротко остриженной, головой, и похож на молодого степного жеребца, рвущегося на волю, на просторы.

Третья среди них Тинка. Кажется совсем девчонкой. Но такое впечатление скорее создается из-за ее худобы и маленького роста. Эта видимость обманчива. У Тинки достаточно сил для выполнения миссии, выпавшей на их долю. Тинка стесняется, старается спрятаться за спину своих спутников. Как и любая эльфийка, Тинка не любит открытых выступлений, предпочитает быть сзади, в тени. Чтобы легче было за всем наблюдать, чтобы не упустить момент, когда понадобиться ее помощь.

Роллинг внимательно вглядывается в их юные лица, пытаясь разобраться: понимают ли они сами, во что превратилась их жизнь с момента вынесения им, Роллингом, своего решения? Знают ли, что одновременно с произнесенным им решением, Небеса переписали Книгу Судеб каждого из них, перечеркнули прошлое, не определив будущего? Ведь даже Небесам не дано знать, что ждет Избранных. Страшатся ли они? Жалеют ли о выпавшей им судьбе?