Павел Васильев: Вечна только тьма. Из пыли времен

…Саодир вернулся довольно быстро. Несколько носильщиков подхватили привезенное – в основном шкуры и вяленое мясо и рыбу – и разошлись по рыночной площади. Охотник не торговал сам, предпочитая сбывать товар лавочникам. Довольны оставались все: торговцы зарабатывали лишнюю монету, а Саодир экономил время. Вырученного с лихвой хватало на все необходимое.

Последний служка забрал шкуры и исчез из поля зрения, затерявшись в толпе; кошель Саодира скрылся за пазухой.

– Я схожу, договорюсь, чтобы все подготовили. А ты иди, поешь.

Он протянул девочке несколько серебряных монет, указав на таверну.

– И будь осторожнее.

– Я могу за себя постоять, – сверкнула глазами Лита.

Саодир усмехнулся.

– Именно этого я и опасаюсь.

Лита провожала охотника взглядом, пока толпа не поглотила его, и направилась в «Пристанище Эрли» – таверну, что за рыночной площадью.

Вопреки ожиданию, заведение оказалось довольно уютным. Чистое убранство светлого зала радовало глаз, а с кухни доносились ароматы мяса и свежеиспеченного хлеба. У противоположной от входа стены протянулась высокая стойка. В правой части расположились грубо вырубленные столы. А левую – заслоняла перегородка, там находился отдельный зал для почтенных гостей, где сейчас, сквозь филенчатые стенки, мелькали бордовые плащи.

Посетителей оказалось немного. Двое Смертных уселись за дальним столиком справа, да еще двое протирали локтями стойку. Последние как раз и издавали основной шум, оживленно споря. Одежды выдавали рабочих только вернувшихся с вахты с Западной гряды. И судя по запаху, домой они еще не заходили…

Спор затих, а взгляды устремились на девочку, лишь только нога переступила порог, глаза рудокопов масляно засверкали.

Но Лита, не обращая внимания, прошла к столику в ближнем углу справа – отсюда вся таверна, как на ладони, и до выхода рукой подать. Тут же возник мальчонка, предложив кашу с мясом на углях, свежие овощи на выбор, спросил: «Чего госпожа предпочитает пить?» – и, получив необходимые ответы, удалился.

Но одиночество Литы оставалось недолгим…

– Привет, кроха, – напротив бесцеремонно подсел рудокоп. – Может, составишь нам компанию?

Второй с шумом отодвинул стул, занимая место рядом с приятелем.

– Не переживай, мы будем щедры, – ухмыльнулся он.

Мужчина потянулся к девочке через стол немытой ладонью, с чернеющей под ногтями грязью. Глаза, разгоряченные элем, жадно ощупывали фигуру, скрытую мальчиковыми одеждами и кожаным жилетом. Зубы хищно оскалились. Он подался через стол…

Левая рука Литы неуловимо мелькнула в воздухе, словно молния, раскалывающая небо и извергающая в мир потоки дождя. Всего одно короткое движение – удар раскрытой ладонью, – и голова рудокопа дернулась назад; мышцы шеи непроизвольно напряглись, в попытке удержать ее, и в этот момент правая рука Литы легла на затылок и с силой рванула на себя.

Лицо мужчины с треском врезалось в отполированный временем стол, окрасив прыснувшим багрянцем; кружки подпрыгнули, расплескивая эль. Рудокоп запоздало отшатнулся, часто моргая широко распахнутыми глазами – даже инстинкты, всегда опережающие разум, не поспевали за движениями Литы. Кровь сочилась из ноздрей мужчины, текла по подбородку и капала на его, и до этого не совсем чистую, засаленную рубаху.

Смертные за дальним столиком безразлично взирали на происходящее – то ли здесь не в чести заступаться, а то ли поняли, что девочке не требуется защита.

Рудокоп, наконец, разразился затянутым воем, собирая кровь в подставленную ладонь.

– Она… сломала мне нос!

С той же легкостью, Лита могла убить его, вложив еще в первый удар чуть больше силы, но Саодир просил быть осторожнее…

– Ах, ты!.. Дрянь! – завопил подсевший первым, вскакивая со стула.

До его замутненного сознания только теперь дошло, что случилось. Мужская ладонь скользнула к сапогу, где торчала рукоять кинжала – в Ардегралетте за одно это ему грозило всеобщее осмеяние… В лучшем случае…

Но девочка не шелохнулась. Два изумруда ловили каждое движение. Ожидание момента, когда он бросится, стянуло время в тугой кокон. Будущее и настоящее сплелись между собой… Кривой кинжал тускло блеснет в свете масляных ламп, Эли выскользнет из ножен, хищной усмешкой озарив зал, и жадно вопьется изогнутым когтем мужчине в горло… Алая тень ляжет на столешницу…

Глухой металлический удар заставил всех в таверне замереть; даже Лита невольно вздрогнула, не заметив чужого приближения – что недопустимо для Свободной Охотницы!