Виктор Миронов - Дельта чувств

Итак, послушайте наставления сиятельства Тийи; блаженны те, которые хранят четыре стороны пути моего! Будьте мудры не отступайте от них. Блажен человек, который слушает меня, бодрствуя каждый день у врат моих и стоя на страже у дверей моих! Потому что, кто нашел меня, тот нашел жизнь, и получит благодать; а согрешающий против меня наносит вред душе своей: все ненавидящие меня любят смерть .

Притчи Тин – ниТ.

Разум доставляет приятность, разумный действует со знанием, а глупый выставляет напоказ глупость. Дурной посол попадёт в беду, а верный – спасение. Притчи Тин_ниТ.

Видели ли вы пейзаж мистических грёз, залитый весенним свечением, в который погрузилась фантазия древнего воображения в её вечном слиянии с природой. Творческий Разум в этом пейзаже находился во всём, везде и поверх всего, а вакханический крик «Хе Вау Хе!» выражал вечно женственную природу под всеми формами, видимыми и невидимыми. В порыве эротического вдохновения он преображал прекраснейший природный ландшафт маленького островка в Понтийском заливе. То был скалистый участок земли, изобилующий морскими заливчиками, украшенный белыми зданиями и купальнями, садами и рощами: одно – создание природы, другое – искусство людей.

Край Афродисий. Туда на ночь спускалось солнце. Это прекрасное место окаймлено голубой линией морского побережья. Уединённость местности нарушалась многочисленным людом, собиравшимся у погружённого в дрему пруда – зеркала Аштарет, с рощей, которая сужающими уступами спускалась к зеркалу по скалистой складке лобного места. Лес рощи был так густ, что сквозь ветки его совершенно не видно было неба. Внизу под сенью царил полумрак, здесь всегда прохладно и влажно.

Утренний рассвет и вечерние сумерки в роще и в местах, открытых не совпадали по времени. Чуть только тучка облака прикрывала солнце, деревья сразу становились угрюмыми, и погода казалась пасмурной. Зато в ясный день наступившей весны, освещённые солнцем стволы деревьев, ярко-зелёная листва, цветы и сытные луга, принимали декоративный вид, тогда как на складках скал растительный слой почвы был очень незначителен, и от того корни деревьев на них не углублялись в землю, а распространялись по поверхности. Вследствие этого деревья стояли тут непрочно и легко опрокидывались штормовыми ветрами.

Всякий раз, когда мист, вступал в прилонную рощу Великой Матери, он невольно испытывал чувство, похожее на робость. Такое святилище – стихия, и немудрено, что жильцы с периферий Горизонта Хора, прежде чем переступить границу Матери Земли, отделяющей мрак от света, молились Эшмуну, проявлявшегося во всех мужских и женских образах и просили здоровья, замену больных органов и воскресения.

Тут у пещеры разыгрывалось одно и то же мистическое событие. Афродисия совершалась каждый раз на восточном берегу острова в дни весенних, летних, осенних и зимних равноденствий и солнцестояний, прямо под отвесным утёсом, к которому притулилось – дарами богатое и любовью взысканное – святилище Исиды 1 1 Исиза – дочь, Дейя – мать. . Двери в нём блестели пурпуром меди, ступени вели к раковинообразному входу из того же металла.

Этот священный островок назывался Красной Землёй – Ка Ра Аманд. Считалось, что здесь самое крайнее брачное ложе, на которое на ночь опускался Мелькарт. Холм, на котором располагался Пан Ти Капей именовали Гадир, что значит “крепкая скала”. На восточном мысе острова находился храм Мота-Смерти и сам город, а на восточном мысе – храм Мелькарта, известный своим источником, который во время приливов иссякал, а во время отливов наполнялся. Считалось, что храм отстоял от города на десять миль – по числу подвигов Мелькарта, на самом деле расстояние это было больше, оно почти равняется протяжению острова от запада к востоку.

Торчащую из моря скалу, похожую на палец или колосс и называли – Абант. Разломы красного цвета с белыми полосами – стекающего с её вершины птичьего помёта, образовывали на скале карнизы. Должно быть древние люди, очутившись рядом с высокой красной стеной с белыми подтёками и подавленные её размерами, и громким гомоном птиц, испытывали смешанные чувства благоговения, смятения и страха. Абант почитался как итифаллическая святыня, содержащая в себе мощь четырёх светоч луны и солнца. У склона её раскинул дворцы город: свидетель грандиозных мистических церемоний финикийцев. Древние люди видели в этом колосе необоримого змея касающегося покоя Матери в её глубокой резиденции. Колосс (посох с вершиной из зрелого хлебного колосса) считался и символом абсолютизма власти дарованной матерью Хору.