Уильям Джейкобс: Обезьянья лапка

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Снаружи был холодный и сырой вечер, а в зашторенной гостиной «Ракитника» ярко полыхал камин. Отец и сын играли в шахматы, и первый, поборник острой игры, так откровенно и глупо подставил своего короля, что не удержалась от замечания даже седоволосая мать семейства, мирно вязавшая у камелька.

– Ты гляди, какой ветер, – сказал мистер Уайт, поздно заметив свою оплошность и горячо желая, чтобы сын ее проглядел.

– Слышу, – сказал тот, зорко высматривая доску из-за протянутой руки. – Шах.

– Вряд ли он сегодня к нам выберется, – сказал отец, нерешительно перебирая над доской пальцами.

– Мат, – ответил сын.

– Хуже нет – жить на отшибе! – необъяснимо взорвался мистер Уайт. – Грязнее и сырее нашей дыры на всем свете не сыщешь. За порогом болото, на дороге потоп. Куда они смотрят?! Если жильцы только в двух домах, значит, можно о них не думать?

– Успокойся, дорогой, – умиротворяюще сказала жена, – выиграешь в следующий раз.

Вскинув глаза, мистер Уайт перехватил понимающий взгляд, которым обменялись мать с сыном. Слова застыли у него на губах, и виноватая улыбка скользнула в редкую седую бороду.

– Вот и он, – отозвался Герберт Уайт на громкий стук калитки и тяжелые шаги под дверью.

По-хозяйски суетясь, отец пошел открыть дверь, и было слышно, как он сочувствует гостю. Гость и сам себе сочувствовал, а миссис Уайт поцокала языком и раз-другой кашлянула, когда в комнату вошел муж и следом высокий статный мужчина с глазами-бусинками и румянцем во всю щеку.

– Сержант Моррис, – представил его муж.

Сержант пожал им руки, занял предложенное место у камина и удовлетворенно огляделся, а хозяин тем временем достал бутылку виски, стаканы и поставил на огонь маленький медный чайник.

После третьей порции глазки у сержанта заблестели, язык развязался, и хозяева завороженно внимали залетному гостю, а тот, расправив широкие плечи и удобно устроившись в кресле, повествовал о диких местах и дерзких делах, о битвах, моровой язве и чужеземных народах.

– И этак протрубить двадцать один год, – кивнул на него жене и сыну мистер Уайт. – Уезжал мальцом на подхвате в таможне. А теперь – вон какой.

– По виду и не догадаешься, что всего натерпелись, – вежливо заметила миссис Уайт.

– Я бы и сам съездил в Индию, – сказал старик. – Хоть краешком повидать жизнь.

– Дома лучше, – покачал головой сержант. Он опустил пустой стакан, чуть слышно вздохнул и снова покачал головой.

– Хоть повидать их древние храмы, факиров, фокусников, – сказал старик. – Про что вы в прошлый раз начали рассказывать, Моррис, – про обезьянью лапку вроде бы?

– Пустое, – отмахнулся солдат. – Ничего интересного.

– А что с ней, с этой лапкой? – живо спросила миссис Уайт.

– Да, пожалуй, самое обыкновенное волшебство, – брякнул сержант.

Все три шеи напряженно вытянулись. Гость рассеянно поднес к губам пустой стакан, опустил. Хозяин наполнил его.

– На вид, – сказал сержант, роясь в кармане, – лапка как лапка, только усохшая.

Он что-то вынул из кармана и протянул им. Миссис Уайт брезгливо отпрянула, а сын взял в руки и стал внимательно разглядывать.

– Что же в ней такого особенного? – спросил мистер Уайт, забирая ее у сына, и, насмотревшись, положил на стол.

– Один старый факир, очень святой человек, – сказал сержант, – ее заколдовал. Хотел доказать, что человеческой жизнью управляет судьба и кто толкает ее под руку, тому не поздоровится. Он ее так заколдовал, чтобы три человека загадали каждый по три желания.

В его словах было столько убеждающей силы, что смешок внимавших даже для них самих прозвучал неуверенно.

– Тогда что же вы не загадали свои три желания, сэр? – поддел его Герберт Уайт.

Солдат смерил его взглядом, каким зрелость удостаивает прыткую молодость.

– Я загадал, – спокойно ответил он, бледнея угреватым лицом.

– И все три исполнились? – спросила миссис Уайт.

– Все три, – сказал сержант, и его крепкие зубы клацнули о стакан.

– А кто-нибудь еще загадывал? – пытала его хозяйка.

– Как же, первый загадал все три, – последовал ответ. – Не знаю, какие были сначала, а в третий раз он пожелал себе смерти. И лапка перешла ко мне.

Прозвучало это так мрачно, что в комнате повисла тишина.

– Если ваши три желания исполнились, то вам она уже без пользы, Моррис, – снова заговорил старик. – Чего ради вы ее держите?