Аарон Дембски-Боуден - Повелитель Человечества

Альфа-Ро-25 снова присел над AL-141-0-CVI-55-(0023), сканируя её датчиками эктоплазмы встроенного в ладонь ауспика. Кибернезированную женщину расчленили на части. Разорвали не клинковым оружием, а грубой силой. Раны изобиловали эфирными следами.

Альфа-Ро-25 начал процесс сбора предсмертного знания, для чего пришлось распилить мозговую чашу и погрузить инфошип в один из разъёмов внутри черепа. Нескрываемый интерес вызвало то, что во всех данных, представленных в цифровом эхе последних мыслей сервитора, не было ничего об атаковавшем её порождении варпа. Она не сумела получить ни одного изображения своего убийцы. Во всех отношениях AL-141-0-CVI-55-(0023) и её когорта стреляли в пустоту.

Что ещё более странно – каким-то образом самые последние мысли прошедшей лоботомию женщины оказались о её человеческой жизни и плачущих детях. О детях, которых вырвали из рук, когда потащили её на переработку, не обращая внимания на крики. Альфа-Ро-25 отбросил данные, как несущественные: утомительно эмоциональный сбой умирающей несовершенной биологической машины.

Протектор встал и подошёл к следующему убитому сервитору, чьё окровавленное тело до сих пор издавало воющий звук.

Один из сервочерепов перестал кружиться и повернулся, уставившись на эльдарские руины. Несколько секунд спустя он выпустил продолжительный звучный перезвон. На экране наруча Альфа-Ро-25 начал прокручиваться список данных, ничто из них не давало никаких сведений, кроме факта обнаружения неустановленного нечеловеческого движения, но в данной ситуации этого было вполне достаточно.

Протектор выпрямился, закрыл человеческий глаз, и сфокусировался сквозь массивные бионические линзы. Ложный глаз сразу замигал пульсирующими предупреждениями, зрительные фильтры защёлкали и загудели, накладываясь друг на друга. Он увидел только разбросанные по туннелю обломки покинутого поселения эльдаров. Низкие пострадавшие от времени стены стали своеобразным памятником в паутине о расе, которая оказалась слишком высокомерной, чтобы понять, что мертва.

Хотя это глубоко оскорбляло его компетенцию, Альфа-Ро-25 активировал нескольких своих компаньонов, доставленных на “Триаросах”. Не глядя, он набрал серию команд на рунном планшете нарукавника. За спиной Альфа-Ро-25 когорта из девяти боевых автоматов “Кастеллакс” запустила активные протоколы поиска и уничтожения, двигаясь вокруг него и сотрясая землю широкими металлическими шагами. Орудия на плечах с ленточной подачей боеприпасов начали выискивать цели с гидравлическим воем. Они ему не нравились – роботы “Кастелян” с гладкими корпусами были гораздо надёжнее и не обладали изменчивыми промежуточным интеллектом – но он работал с тем, что было под рукой. Он признавал потенциальную потребность в огневой мощи, и автоматы обеспечивали её.

Его внимание привлекло движение на востоке, хотя фокусирующиеся линзы всё никак не могли окончательно совместиться, а целеуказатели продолжали бесполезно соскальзывать, так ничего и не обнаружив. Что-то появилось вдали, бросая вызов его исследованию.

Альфа-Ро-25 прокручивал зрительные фильтры, накладывая изображение на изображение, отбрасывая те, что не показывали новых данных. Всё больше недоумевая и злясь, он почти незаметно для человеческого восприятия активировал все четыре своих основных оружия на всех четырёх руках: две аккордовых перчатки с длинными когтями, предупреждающе загудевшие звуковыми полями, и два трансзвуковых острых клинка, скрежетавшие друг о друга в ожидании. Лопасти установленного на спине блока питания завращались, вызвав лёгкое колебание мантии.

Последний испробованный им зрительный фильтр представлял собой запутанное сочетание оптических тепловых мультипликаторов с результатами эхолокации, которые отображались в форме точных бинарных данных вместо визуального представления.

Это сработало.

Стоявшие сзади и получавшие информацию от его сенсоров автоматы “Кастеллакс” увидели то же что и он. Они отреагировали диким грохотом девяти болт-пушек “Мучитель”, открыв огонь в жестокой гармонии.

Охота приближалась к кульминации, и демон принял новую форму, став существом из когтей, клинков и шипов – став идеей потрошения, которая обрела плоть. Он проревел своё имя, спускаясь на пылающих крыльях, имя, которое было звуком и памятью, не меньше, чем словом. Он издавал импульсивные крики первого убийцы, отнявшего жизнь у другого человека, и в этом же самом повторяющемся вопле слышался булькающий предсмертный хрип первой жертвы.