Аарон Дембски-Боуден - Повелитель Человечества

Двое мужчин кричат в забытые времена. Рёв убийцы вторит воплю убитого. В эту самую раннюю эпоху, когда человечество ещё боится духов огня и молится ложным богам о восходе солнца, убийство брата – темнейшее деяние.

Кровь забрызгала лицо мужчины, как забрызгала и копьё в его руках, и камни под телом брата. Сгустки из раны и капли – убийца смаковал красное вино из вен брата, чувствуя тёплую кровь на заросшей бородой коже, пробуя на вкус всё ещё неоткрытые металлы и неувиденные моря. Пока горячая соль пролитой жизни обжигала язык, мужчина понял с невозможной ясностью:

Он – первый.

Человечество – во всех его бесчисленных формах на тысячекратном пути от жалкого ящероподобного до млекопитающего с тёплой кровью – всегда боролось за выживание. Даже являясь сутулыми обезьяноподобными и звероподобными протолюдьми, оно вело мелкие и ничтожные войны кулаками, зубами и камнями.

И всё же он стал первым. Ни первым, кто ненавидел, ни даже первым, кто убил. Он стал первым, кто отнял жизнь хладнокровно. Он стал первым убийцей.

Рука умирающего брата протянулась к нему, проведя грязными ногтями по потной коже. В поиске милосердия или мести? Мужчина не знал, и в гневе его это не волновало. Он вонзил деревянное копьё глубже в податливую плоть и поцарапал кость. И он продолжал кричать, и он продолжал рычать.

Крик первого убийцы прорубил завесу, одинаково отозвавшись в реальности и нереальности.

Для ожидавших в варпе тварей человечество никогда не споёт песню слаще.

За завесой крик превратился в карнавал форм, пышных и бесконечно разнообразных. Слабые законы физики, которые столь холодно управляют материальной вселенной, не имеют здесь никакой силы, здесь все сдерживающие принципы распадаются на бессвязные фикции. Здесь умирает само время.

Он погружался всё глубже и глубже, разрушаясь, растворяясь и перестраиваясь в бесконечном шторме. Он разрывал ливни других криков, которые ещё не прокричали вслух. Он пронзал огненную плоть вопящих призраков, добавляя новые мучения этим потерянным и неприкаянным душам. Он рассекал болезнь, которую победили созданными людьми лекарствами двадцать шесть тысяч лет назад.

И вперёд. И вперёд. И вперёд. Он сталкивался с мгновениями, которые ещё не произошли, и с мгновениями, перед появлением которых минует половина вечности. Соприкасался с событиями, которые имели место, когда ранние терранские существа выдохнули воду и – впервые – вдохнули полные лёгкие воздуха.

За завесой не было до и после . Существовало только сейчас. Бесконечное и вечное сейчас в изменчивых волнах безграничной злобы.

В этой злобной черноте светились огоньки: огоньки сознания, притягивавшие тьму. Эти же огоньки вспыхивали, вопили и растворялись от малейшего прикосновения окружавших их сил. Мечты и воспоминания обретали форму и сразу же разрушались возникавшими из небытия когтями и челюстями.

Крик проходил сквозь каждый шёпот ненависти, который когда-либо произносил человеческий рот или мыслил человеческий разум. Он гремел подобно молнии в небесах умирающей цивилизации, которая исчезнет, так и не познав чудо космического полёта. Он ломал каменные руины города культуры, которая обратилась в пыль тысячи лет назад.

Из своего рождения в дыхании и звуке крик стал едкой пустотой, а затем яростью и огнём. Он стал обжигающей памятью, разрывающим шёпотом и кровоточащим пророчеством.

И он стал именем. Именем, которое ничего не значило ни на одном языке, ни одной расы, живой или мёртвой. Именем, обретавшим смысл только в подавленных обрывочных мыслях людей, испускавших последний вздох, в тот драгоценный и ужасающий момент, когда их души оказывались между двумя реальностями.

Именем существа, демона, рождённого из холодного гнева одной вероломной души в одну предательскую секунду. Его имя – само его деяние, первое убийство и последовавший предсмертный хрип.

В вопящем путешествии существа сквозь варп он коснулся разума каждого человека, который когда-либо был и когда-либо будет, от давно умерших до ещё неродившихся. Демона связывала с расой людей такая тесная близость, что каждый мужчина, женщина и ребёнок ощущали его прикосновение – в самих крови и костях – даже если и понятия не имели о его имени.

Миллиарды из них ворочались во сне во всех эпохах человечества, вздрагивая от нежелательного прикосновения варп-существа, рождённого в далёкие туманные времена.